родившегося от Екатерины Алексеевны в марте 1762 года, он и офицер, деловой человек, приведший со своими братьями великую княгиню к трону.
А кто будет бороться с чумой в Москве? Салтыков в панике, это не армией командовать, Еропкин вряд ли справится с отвратительной заразой…
Екатерина II созвала свой Совет. На поездку в Москву снова вызвался Григорий Орлов, сказав тут же на Совете, что нужны чиновники, врачи, охрана и многое другое, потребное для борьбы с бедой.
21 сентября 1771 года Григорий Орлов и его свита выехали в Москву. «Утром граф Орлов сообщил мне, что убежден: величайшее несчастье Москвы – это паника, которая охватила и знать, и самые низшие слои населения, – писал английский посланник лорд Кэткарт графу Суффолкскому 20 сентября. – Отсюда и плохой порядок, и недостаточное желание урегулировать ситуацию. Он намерен завтра утром отправиться туда, чтобы попытаться принести максимально возможную пользу.
Он сказал, что чума или не чума – он все равно выедет завтра утром, поскольку давно изнывает, ожидая возможности сослужить какую-нибудь особенную службу императрице и стране, а такая возможность редко выпадает на долю отдельного человека и никогда не обходится без риска. Он надеется справиться с этой ситуацией, и никакая опасность не удержит его от попытки принести пользу» (СИРИО. № 19. С. 232–233). А через день после этого лорд Кэткарт заметил, что императрица неважно себя чувствует после отъезда графа Орлова: «Говорят, она постоянно мучается из-за несчастья с ее подданными в Москве и трусливого поведения дворян и людей, облеченных властью, которые оставили город и бросили народ в бедственном положении. Эти обстоятельства и опасность, которой подвергает себя граф Орлов, как считают, служат немалым пополнением ее тревог» (Там же. С. 234–235).
Граф Орлов, проезжая по улицам Москвы, видел неприбранные трупы, пораженные моровой язвой, видел грабителей, которые бросались на трупы, чтобы хоть чем-то поживиться, но, зараженные, чуть ли не тотчас же падали мертвыми. Врачи в растерянности разводили руками и утверждали, что только крепкий мороз может победить язву в Москве и в округе. Медицинские и воинские подразделения были слишком незначительны, чтобы успешно препятствовать распространению болезни. Граф Салтыков, хоть и подал прошение об отставке, встретил вельможного графа в Кремле.
– Вы, конечно, знаете, граф, – по-деловому начал разговор Петр Салтыков, – что тут совсем недавно произошло, что-то похожее на бунт… Народ целыми сутками молился у Варварских ворот пред иконой Богоматери, просил о милости, о милосердии, но архиепископ Амвросий, зная, что такое скопление народа грозит большими бедствиями, приказал икону перенести в другое место. Народ это понял по-своему. Тут же бросились к Донскому монастырю, походя убили архиепископа с криками «Грабят Боголюбскую Богородицу». Генерал-поручик Еропкин с сотней солдат и пушками выступил против этого бунта черни, несколькими залпами пушек положил чуть ли не тысячу мятежников, а
