переворота. Несколько дней отделяло графиню Шереметеву от церемонии, когда она стала бы графиней Паниной, но злой рок разрушил эту счастливую свадьбу: графиня заболела оспой и вскоре скончалась. Горе Панина было безмерно.
Вот несколько отзывов дипломатов о Никите Панине. «Г. Панин, без сомнения, человек умный; манеры у него благородные, непринужденные. В нем есть задатки добросовестности, которые, к его чести, всегда проявляются и показывают действительную чувствительность. Он способен и сообразителен; он приятный собеседник, несмотря на то что ему чрезвычайно трудно говорить последовательно, что он увлекается и при этом бывает часто нескромен. Но, несмотря на все эти преимущества, он далек от того, чтобы быть великим министром. Его лень и нерадивость невозможно выразить. Он проводит жизнь с женщинами и второстепенными придворными. С делами, даже первой важности, он не спешит. В нем все вкусы и причуды изнеженного молодого человека; мало образования; весьма несовершенное знание европейских государств; упрямство во многом, непостоянство в склонностях и отвращение к некоторым личностям; соединение мелкого ума, не идущего далее мельчайших подробностей, с желанием все видеть в широких размерах, в то время как он забывает самые главные вещи… Он весь в руках канцелярских служащих, злоупотребляющих его слабостью и в то же время громко попирающих его нерадение; одним словом, твердый и правдивый в одном – в своем подчинении Его Прусскому Величеству…» – такую оценку Панину в 1772 году дал Сабатье де Кабр в своем письме из Петербурга к герцогу Эгильонскому. Сабатье де Кабр беспристрастно признает неподкупность первого министра: «И, может быть, это единственный русский в этом отношении».
Через год французский посланник Дюран дает свою характеристику министру иностранных дел России: «Этот Панин человек добрый, но беспечный, ленивый и развратный, бессильный физически, безвольный и вялый умственно. Я знаю Паниных с малолетства. Министр был рядовым в военной гвардии… Он понадобился императрице Елизавете для другого… и оказался для этого негодным. Его отправили в Швецию. Он прожил там двенадцать лет. Сон, брюхо, девки были его государственными делами». И этот дипломат дал неверную, одностороннюю оценку. Шевалье де Каброн и шведский посланник Нолькен тоже отметили только некоторые любопытные бытовые черты Никиты Панина, говоря о чувственном темпераменте, лени, небрежности. Маркиз де Верак и Лаво тоже дали приблизительную оценку деятельности Панина: «Он очень любил еду, женщин и игру; от постоянной еды и сна его тело представляло одну массу жира. Он вставал в полдень; его приближенные рассказывали ему смешные вещи до часу; тогда он пил шоколад и принимался за туалет, продолжавшийся до трех часов. Около половины четвертого подавался обед, затягивавшийся до пяти часов. В шесть министр ложился отдохнуть и спал до восьми. Его лакеям стоило большого труда разбудить его, поднять и заставить держаться на ногах. По окончании второго
