зайцев убьем: сократим бюджет и найдем незамыленные лица исполнителей. Между прочим, на тамошней «Кинофабрике» уже многие московские проекты снимали. Продюсеры приглашают парочку столичных звезд и дополняют актерский состав провинциальными артистами.
– Неужели в Гидрозаводе такое количество актеров? – удивилась я.
Зарецкий потер руки:
– В массовых сценах снимается местное население, на «Кинофабрике» работает отдел подбора исполнителей. Смотришь фото и говоришь: «О, вот этого хочу». А тебе в ответ: «Артист служит в Ухрюпинском театре, сейчас свяжемся с ним». Утром «Алену Делону» местного розлива звякнут, вечером он уже в Гидрозаводе. Это Бузлакин выделывается: «Я сейчас занят… сценарий не подходит… обеспечьте мне гримваген-люкс… на обед кролика, фаршированного икрой, подайте…» Ребята же из глубинки совсем не капризны, на все ради роли готовы. А таланта у них часто поболе, чем у столичного выпендрежника.
– Я не понимаю, как делают кино, – осторожно заметила я, – но, думаю, многое зависит от режиссера.
Зарецкий выложил на стол снимки.
– Есть три кандидатуры. Номер один – Эдгар Бондарчук-Герасимов.
– Наверное, режиссер взял такой псевдоним? – предположила я. – Ведь навряд ли он потомок сразу двух великих режиссеров, Сергея Бондарчука и Сергея Герасимова. Однако как-то нескромно, я бы не решилась написать на обложке своей книги Виола Кристи-Конан Дойл.
– Мне выскочка не понравился, – поморщился Зарецкий. – Представляешь, нахал заявил: «Никаких вмешательств в свой творческий процесс я не потерплю. С вас исключительно бабло, остальное – задача великого творца. То есть моя». Красиво, да? Я, значит, ему вагон денег, а он мне в ответ то, что получится. Забирай, Иван Николаевич, и ешь. Как тебе сей герой?
Я пожала плечами.
– У продюсеров всегда есть свои желания, их надо учитывать.
– Во-во, – кивнул Зарецкий, – и я того же мнения. Теперь глянь на Георгия фон Траубе. Этот, едва в офис зашел, заявил: «Я прямой потомок германского кайзера фон Траубе».
– А что, был такой? – удивилась я. – Про Гогенцоллернов я слышала, про фон Траубе нет. Но я не являюсь знатоком истории.
Иван упер в снимок указательный палец.
– Его в прессе хвалят, называют лучшим режиссером интеллектуального кино.
– У нас детективный сериал, – напомнила я, – странно, что такой деятель за него берется.
– Он объяснил свое согласие так: «Сейчас достойных сценариев не пишут, народ предпочитает дерьмо смотреть. Чтоб с голоду не сдохнуть, решил за вашу кинушку взяться».
– Отлично… – пробормотала я. – По крайней мере, господин фон Траубе откровенен и честен. Но автору дерьма не особенно приятно будет с ним работать. И, наверное, этот фрукт тоже не обрадуется,
