звуком капели. Собеседник исчез так же неожиданно, как появился, так и не дав необходимого ответа.
Поразмыслив, Нэса взяла себя в руки. Она не чувствовала себя пленницей, и можно было сбежать отсюда, если бы на то были силы. Конечно, хотелось, чтобы всё сложилось иначе. Отблагодарить спасителя и с комфортом вернуться домой. Был шанс, что именно так и получится, если в слова незнакомца вложена правда. Ко всему прочему, Нэса сейчас всё равно не смогла бы сама далеко уйти, и даже если бы нашла лошадь – ехать верхом в таком состоянии казалось невозможным. Сил на это почти не было. Если спаситель знает больше, чем она, нужно последовать его совету: дать ранам возможность затянуться, а после думать о путешествии домой.
Нэса решила избавиться от доспехов. Снять их в одиночку оказалось не просто – в замке всегда помогала прислуга, здесь же она была предоставлена самой себе. Заклёпки, удерживающие защитные пластины, были порядком покорёжены и поддались не сразу. Тонкая сорочка под ними давно заскорузла от крови. Пришлось повозиться, прежде чем удалось её снять. Ткань прилипла и отрывалась с болью, обнажая новые кровоточащие места. Рана являла собой ужасающее зрелище – меч неприятеля, вскрыв доспех, сильно рассек плоть до ребра, ещё немного и Нэсе настал бы конец. Лишь по счастливой воле провидения она осталась жива. Кровоподтёк вокруг дыры с запёкшейся кровью изрядно пугал. От этого вида у Нэсы дрожали руки.
Охота закалила девушку, сделала выносливей и чуть более жёсткой по сравнению с девушками из за́мка, но не лишила восприимчивости. Много раз в походах Нэсе приходилось свежевать тушу кролика, чтобы потом запечь на огне. Это воспринималось спокойно, как необходимое зло. Убить, чтобы выжить самому. Убивать людей оказалось сложно даже на поле битвы. Это до сих пор гулким колоколом отдавалось внутри. Теперь нужно было пережить третью кровь – свою. Самую непростую.
Переборов страх коснуться раны, девушка осторожно обработала её настойкой, найденной в одном из бочонков. Просто налила сверху, сдерживая крик и до крови кусая губу. Настойка не лечебная, но в меру крепкая, чтобы обеззаразить. Прошло достаточно времени с момента битвы, и Нэса боялась, что она успела загноиться. Рваные лоскуты кожи выглядели жутко, кровь под ними всё ещё продолжала сочиться. Осторожно действуя ножом, девушка подрезала посиневшую кожу и поняла, что не чувствует боли в этих местах.
Дальше предстояло сложное: нужно было перебинтовать себя. Это оказалось испытанием на силу воли. Каждое прикосновение – словно щиплющее пламя, живьём выжигающее плоть. Нэсе приходилось делать перерывы, чтобы дать телу немного успокоиться. Холодный ветер немного успокаивал и остужал рану, но до конца не мог помочь. Девушка плакала, но деваться было некуда, следовало закончить процедуру.
Когда Нэса, наконец, замотала последний, самый простой, шрам на руке, то обессиленная вытянулась около повозки. Сдёрнув одну из шкур на себя, чтобы немного согреться, закрыла глаза. Запоздалая мысль, что кинжал остался где-то
