до плеч окутали огненные всполохи. Эйден скользнул пальцами на лоб Норда, оставляя на его коже причудливый сияющий тем же светом рисунок, похожий на языки пламени. Затем переместился на висок, провел по скуле, спускаясь на шею и ключицы. И наконец рука достигла конечной точки между ребер, там, где сердце.
Комната наполнилась золотым сиянием, очень похожим на полярное. Глаза Эйдена тоже изменили свое привычное состояние: из них полил чистый свет, настолько яркий, что в нем утонули зрачки. Вены выступили, засверкали, приобрели ярко-оранжевый оттенок.
Он со всей силы вдавил руку в грудь Норда, заставляя сердце снова биться, и почти сразу же из нее сначала маленьким проблеском, а затем и бурной волной просочилось свечение.
Норд сделал неуверенный вдох и его голубые глаза распахнулись, тотчас наполняясь ужасом от нарастающей боли и вида Эйдена. Мгновение спустя он закричал не своим голосом, тело забилось в страшных конвульсиях, кожа покрылась испариной. Эйден свободной рукой крепко прижал его к поверхности дивана, пока другая рука все давила на грудь. Он не сомневался, что сейчас Норд чувствует в себе каждый орган, каждую кость, как все в нем двигается и встает по местам, а самое главное – ощущает его магию, растекающуюся лавой.
– Терпи, кости больно срастаются.
Норд все кричал, пока голос не охрип, а тело не обмякло. Веки потяжелели, и он снова провалился в темноту.
Парень огляделся. Вокруг белая пустошь, слепящая глаза, и больше ничего. Нет ни неба, ни земли, лишь безграничное пространство.
– Норд?
Он обернулся и увидел стоявшую перед ним женщину. Моментально узнал ее – она та, что была изображена на картине в их с отцом доме, та, чей портрет находился в медальоне отца, который он носил на шее. Он видел ее в своем отражении в зеркале. Мама.
Сон это? Или иной мир?
Она обняла его нежно и мягко, по-матерински, как никогда не обнимала Инга, а тем более отец. Норд онемевшими руками обнял ее в ответ. От нее исходил сладкий и приятный аромат, каких-то цветов или трав, именно этот запах впитали некоторые комнаты, словно сохраняя ее дух. Иногда он представлял себе ее присутствие, что она рядом, смотрит, как он играет или тренируется, улыбается и мысленно хвалит.
– Я всегда мечтал о встрече с тобой, – Норд почувствовал, что она улыбается. Так они простояли бесконечно долго, греясь теплом друг друга.
– Где… что это за место? Я мертв?
– Нет, тебе рано, ты еще не сделал кое-что важное.
– Что же?
– Присмотрись к людям, сынок. Тот ли враг, кого ты считаешь таковым?
Норд, не ожидавший такого вопроса, задумался:
– Я… я не совсем понимаю. О чем ты?
– Ты поймешь, если заглянешь в душу, – она посмотрела на него, в глазах стояли слезы, если она моргнет, они побегут по щекам. – Знаешь, иногда достаточно и одного разговора.
Изображение поплыло, глаза перестали фокусироваться, тело
