в диспозиции ст. 245 говорится о жестоком обращении с животными. Однако проявление жестокости по отношению и к одному животному образует состав данного преступления. Разумеется, в таком оформлении законодательной воли есть некоторая условность, которая должна приниматься во внимание в ходе «обратного перевода». Тем не менее встречаются попытки буквально толковать закон, считать множественное число прямым волеизъявлением законодателя. В частности, Э. С. Тенчов, ссылаясь, правда, на ст. 49 Конституции РФ о толковании неустранимых сомнений в пользу обвиняемого, приходил к выводу, что в подобных случаях «совершение деяния против одного лица или в отношении одного предмета вообще не образует преступления».[526] В науке предлагалось даже «закрепить в УК соответствующее правило, ограничивающее распространение форм множественного числа на единственное при определении признаков преступного деяния».[527] Однако, как представляется, такое толкование строится без учета изложенных выше особенностей отечественной законодательной техники, а потому весьма спорно.
В доктрине уголовного права довольно неоднозначно, а порой открыто критически воспринимается расширительное толкование. Оно якобы нарушает принцип «nullum crimen sine lege» и вообще будто бы является скрытой аналогией уголовного закона. Примером расширительного толкования может служить уже упоминавшийся прием уяснения содержания элементов состава преступления через призму синонимии множественного и единственного числа. Не думаем, что здесь есть нарушение принципа законности, поскольку правотворец сознательно использует указанную синонимию, кратко и понятно выражая с ее помощью свою волю. Однако, во избежание неизбежных споров при толковании, не стоит ли, действительно, подумать об отказе от этой синонимии и о переходе к употреблению соответствующих терминов в единственном числе?
Таким образом, по нашему убеждению, в перспективе учение о толковании уголовного закона должно в большей мере опираться на основы законодательной техники.
Глава 5
Уголовная ответственность (М. Каплин)
Термин «уголовная ответственность» широко используется в УК РФ 1996 г., теории уголовного права и практике его применения, однако определения данного понятия действующее законодательство не содержит. Это можно объяснить в первую очередь тем, что в науке до сих пор не сложилось единого представления о сущности рассматриваемого явления. Так что же составляет действительное содержание загадочного понятия «уголовная ответственность»?
Несомненно, наука уголовного права дает богатый материал для размышлений. Однако, как это крамольно ни звучит, представляется методологически неверным начинать рассмотрение проблемы уголовной ответственности с обзора мнений ученых. Разнообразие и противоречивость высказанных в литературе точек зрения может запутать исследователя, повести его по ложному
Тенчов Э. С. Язык уголовного закона // Проблемы юридической техники: Сб. статей / Под ред. В. М. Баранова. Н. Новгород, 2000. С. 582.
Ильюк Е. В. Законодательная техника построения диспозиции статьи уголовного закона. Свердловск, 1989. С. 5.
