Добровольного Флота, вашему ведомству неподчиненному. Полагаю, господин капитан, – он повернулся к Кази, – полагаю, что в сложившейся ситуации нам следует без промедления потушить котлы в машине и не жечь понапрасну уголь, оплаченный Обществом. Когда вы, ваше сиятельство, решите – здесь или в Санкт-Петербурге, не знаю! – свой вопрос – дайте нам знать! Если правление примет во внимание ваши объяснения, мы вновь разожжем огонь в котлах, проведя, разумеется, положенную предварительную ревизию всей судовой машины. Это дней двадцать, не меньше, ваше сиятельство. К тому времени в Индийском океане, полагаю, наступит сезон штормов, и плавание до его окончания может быть сочтено нецелесообразным. К тому же на время выяснения всех ваших вопросов, я уверен, Общество Добровольного Флота попросит тюремное начальство освободить трюм от каторжан. Куда вы их изволите девать? Снова по тюрьмам развозить? За чей счет, позвольте спросить? Словом, подумайте, ваше сиятельство!
– Да я, в общем-то… Собственно… Срам ведь, господа! – забормотал Шаховской, выразительно глядя на бутылку рома, но не решаясь под взглядами всех присутствующих налить себе очередную рюмку. – Ну допустим… Но кто же, интересно, будет платить за все это дополнительное усердие? Из каких средств двугривенными, как предлагается, сорить?
– Я думаю, что сей вопрос решаемый! – поддержал старшего помощника капитан. – Есть, в конце концов, корабельная касса. Есть, наконец, и у меня, как у капитана, некоторая сумма на непредвиденные путевые расходы. Что-нибудь придумаем, господа! В конце концов три сотни арестантов уже на борту!
Сыскные, деликатно молчавшие во время перепалки, снова привлекли к себе внимание. Не забудьте еще про докторов, господа флотские, напомнили они. Как вы изволите видеть, ныне привлеченные медики в тюремном деле новички, арестантов боятся, работают медленно, да и хитростей каторжанских не знают. Вот они, к примеру, могли бы порекомендовать очень знающего, опытного доктора. И, главное, надежного: он чуть не полвека в местной тюрьме практиковал. Сейчас в отставке, правда. Но жить-то всем надо, и если его попросить как следует, то согласится доктор Старкович, никуда не денется! Особенно если одесский губернатор его лично попросит.
– Вот и чудесно! – обрадовался Кази. – Князь, мне и самому все эти игры не по душе, но ведь надо что-то делать! Соблаговолите взять на себя доктора, а мы берем на себя все остальное! Согласны, батенька? Ну тогда езжайте к губернатору, ваше сиятельство, используйте все свои полномочия, обаяние и красноречие, а мы тут с господами «порядок и взаимодействие» обеспечим. Согласны? Ну и слава Богу!.. Действуем, господа!
Действия были настолько успешными, что уже через день князь Шаховской перебрался на пароход со всем своим весьма объемистым багажом и двумя десятками ящиков, спущенными в грузовой трюм. Оставались последние формальности и мелкие дела, знакомые, наверное, каждому отъезжающему и не портившие общей атмосферы.
Старенький, но весьма
