ответа навсегда от нее отказался. Мало того, он не поместил статьи, написанной против Гённера, в сборнике всех своих полемических статей, изданном 15 лет спустя, объясняя причину этого обстоятельства следующим образом: «Хотя я и ни в чем не изменил своих взглядов, но все-таки не желаю по прошествии стольких лет и после смерти противника напоминать спор, вызванный моментом и принявший характер личной полемики». Впоследствии Савиньи всегда был верен этой мудрой сдержанности, и даже самые злые нападки ярого противника исторической школы Ганса были бессильны вывести его из добровольно наложенного на себя молчания. Сверх того, приняв участие в издании общего вексельного устава для всей Германии, Савиньи доказал, что нападки на него так называемой философской школы были построены на неверном понимании высказанных им идей.
В 1815 г., после с лишком десятилетних неутомимых трудов, посвященных обработке материала для истории римского права в среднее века, появился, наконец, первый том этого великого творения; все сочинение вышло в промежуток времени с 1815 по 1831 г. в шести томах; при втором издании к ним был присоединен еще седьмой. Это сочинение разделяется на две части: первая обнимает 6 веков до Ирнерия и излагает судьбу римского права в государствах, возникших на развалинах Западноримской империи, когда оно продолжало составлять жизненный народный элемент почти без всяких следов научной обработки; вторая заключает 4 столетия после Ирнерия, когда научное изучение римского права, передача словом и письмом стали преобладающими; таким образом, часть эта по своей задаче преимущественно литературно-исторического содержания.
Этот труд установил совершенно новый взгляд на непрерывность исторической жизни римского права. До его появления господствовало воззрение, что начало научной обработки римского права Ирнерием было внезапным оживлением мертвой материи, происшедшим по чисто случайным причинам. Савиньи же раскрыл бесчисленные нити живой передачи, соединявшие период упадка римского государства с деятельностью глоссаторов, и доказал, что ни каприз, ни случай или произвол не объясняют принятие римского права, но что перед нами лежит результат исторического развития. Против труда Савиньи возражали, что автор излагает не историю права, а историю литературы. Штинцинг по этому поводу справедливо замечает, что указанное возражение может считаться несколько основательным в рассуждении второй части, причем нельзя не согласиться, что если правовая жизнь в такой сильной степени проявляется в ученых трудах, то история права, само собой разумеется, должна принять вид истории литературы; в последнем случае очевидно, что в литературе весьма естественно отразится и то развитие, которое право претерпевает вне ее, в жизни[16].
Одна из отличительных особенностей великих людей состоит в том, что, служа выражением эпохи, они же сообщают ей и свой характер,
Stintzing, стр. 35, 36.
