содержание названной функции. Хотя примеров проявления указанной функции не так уж и много, и вполне можно «уложить» указанную функцию в границы регулятивной функции.
А. И. Коробеев, признающий существование восстановительной функции уголовного права[221], полагает, что она предназначена для восстановления нарушаемых преступлениями общественных отношений[222]. С наличием подобной функции у уголовного права сложно согласиться; думаю, что такого характера функции более присущи, например, гражданскому праву. Примечательно, что и сам А. И. Коробеев не приводит каких-либо примеров или даже обоснования существования восстановительной функции.
Это частично делает также выделяющий ее И. Э. Звечаровский. Он пишет: «Включая в свое содержание целый комплекс мер, направленных на восстановление нарушенного преступлением общественного отношения (таких, например, как примирение с потерпевшим, заглаживание вреда, причиненного потерпевшему, возмещение имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, наказаний в виде штрафа, конфискации имущества), оно (уголовное право. – Н. Л) тем самым вполне реально выполняет восстановительную функцию»[223]. Следует, однако, заметить, что приведение в качестве примера восстановления нарушенных отношений уголовных наказаний (даже с учетом того, что конфискация ныне ушла из Уголовного кодекса) совершенно неверно, поскольку взыскиваемые суммы (имущество) идут в доход государства, а отнюдь не потерпевшему на возрождение нарушенных отношений. Точно так же все остальные обстоятельства, перечисленные И. Э. Звечаровским, едва ли могут свидетельствовать о наличии у уголовного права самостоятельной восстановительной функции, т. е. специального направления уголовно-правового воздействия.
Действительно, можно в определенной степени говорить, что иногда происходит некоторое подобие восстановления нарушенных отношений (на мой взгляд, нарушенные преступлением отношения в принципе не могут быть восстановлены; могут возникнуть новые, однородные с нарушенными, отношения, в этом специфика уголовно-правовых отношений), но оно остается за рамками публичных уголовно-правовых отношений, субъектами в которых выступают лицо, совершившее преступное деяние, и государство. Лишь в рамках действия такого метода уголовно-правового регулирования, как дифференциация и индивидуализация ответственности, государство может принять во внимание отношения по восстановлению нарушенного блага, т. е. отношения, носящие частно-правовой характер и регулируемые, преимущественно, гражданским правом.
В. В. Мальцев выделяет и такую функцию, как функция обеспечения справедливости, под которой он понимает сохранение соответствия, поддержание адекватности уголовного права системе социальной справедливости существующего общества[224]. Едва ли с этим можно согласиться; справедливость – принцип права, в том числе уголовного. Низведение ее до уровня функции, по-моему, неверно
Наличие этой функции уголовного права признает также В. В. Похмелкин
Уголовное право Российской Федерации: В 2 т. Т. 1: Общая часть / Под ред. проф. Л. В. Иногамовой-Хегай. – М., 2002. – С. 15.
См.: Уголовное право России. Общая часть / Под ред. И. Э. Звечаровского. – М., 2004.– С. 16.
