первые неверные шаги не слишком сильно повлияли на мобилизацию. Согласно графику было призвано почти четыре миллиона человек, и 1-я армия генерала Павла фон Ренненкампфа пересекла на марше границу с Германией в течение 15 дней после мобилизации, как и было обещано французским союзникам. 1-я армия была в достаточной степени готовности, чтобы всего через девять дней победить в первом крупном сражении на Восточном фронте под Гумбинненом, хотя не весь личный состав и снаряжение оказались в наличии к этому моменту. Принимая во внимание решение Центральных держав послать крупные войска в другие места (в Бельгию, Францию и Сербию) в первые дни войны, Россия получила численное превосходство и (как считалось в тот момент) преимущество в виде наступательной позиции и возможности вести военные действия на территории противника. Проблемы, с которыми вскорости столкнулась армия, не были связаны с графиками мобилизации.
Реакцию России на объявление войны можно назвать в равной степени успешной, принимая в расчет негативный отклик в обществе и сложности мобилизации, которые ассоциировались с Русско-японской войной. Даже скептически настроенные наблюдатели были поражены разницей хода двух мобилизаций, которые разделял десяток лет [Лемке 2003, 1: 13]. 24 из 25 резервистов откликнулись на призыв правительства; армия и власть получили поддержку всего общества [Pearson 1977]. Но, как я отмечал в другой работе, эта публичная демонстрация лояльности не означала подъема настроений в отношении войны как таковой. Многие жители бурно протестовали против войны и мобилизации людей (и лошадей), однако в большинстве своем общество в период мобилизации выражало поддержку правительству. Мощь толпы в те дни вылилась потоком на улицы – несколько пугающее, но одновременно опьяняющее ощущение участников тех событий. Правительство, памятуя о событиях 1905 года, с удовлетворением созерцало толпы, не намеренные совершить революцию. В ретроспективе становится очевидным, что в российской политике произошло изменение. Массовые патриотические демонстрации ширились, толпы крестьян валили во временные библиотеки, чтобы прочесть военные сводки, издатели публиковали материалы о героических поступках обычных россиян, и сам царь, казалось, вскоре понял, что ничто более не будет как прежде. Однако сквозь эти горячечные картинки проступало подводное течение: молчаливая напряженность и осознание того, что на российском политическом ландшафте возникла новая могущественная сила [Sanborn 2000; Seregny 2000: 290-315; Jahn 1995].
Первые месяцы войны
19 июля (1 августа) Германия объявила войну России и сразу же занялась подготовкой войск к оборонительным действиям, а Россия начала защиту с наступления по двум направлениям – на Германию и на империю Габсбургов. Подобное смешение обороны и нападения стало одной из главных отличительных характеристик военной и дипломатической ситуации в 1914 году. Каждое из государств трактовало собственные действия как оборону. Но каждое государство также полагало, что лучшее средство обеспечить
