сознания человека.
А. И. Коробеев считает, что уголовное право осуществляет охранительную и регулятивную функции. При этом под первой он понимает функцию охраны общественных отношений от преступных посягательств, а под второй – ту, которая регулирует отношения, возникающие между государством и гражданами в результате совершения последними общественно опасных деяний. Эти отношения, по его мнению, и составляют содержательную сторону регулятивной функции уголовного права. Автор не выделяет самостоятельной функции, регулирующей отношения, возникающие с причинением вреда при необходимой обороне, крайней необходимости и других обстоятельствах, исключающих преступность деяния. В остальном же (если не обращать внимания на различия в наименовании функций) его взгляды совпадают с позицией А. В. Наумова и Б. В. Яцеленко.[38]
Своеобразная точка зрения о функциях уголовного права высказана В. С. Прохоровым, Н. М. Кропачевым и А. Н. Тарбагаевым.
Рассматривая проблему в плоскости уголовно-правовых отношений, они утверждают, что основной вид выделяемых ими правоотношений – регулятивные – возникают в момент наступления условий, предусмотренных гипотезой нормы уголовного права (например, при вынесении судом решения об уплате средств на содержание нетрудоспособных родителей – условии уголовной ответственности за злостное уклонение лица от уплаты таких средств, при возникновении опасности для жизни человека как условии возможного совершения преступления в виде оставления лица в опасном для жизни состоянии и т. п.). Фундаментальная роль этих правовых отношений, считают авторы, состоит в общем предупреждении преступлений путем воздействия уголовно-правовой нормы на сознание человека, обеспечивающего в конкретной ситуации правомерное поведение лица путем воспитания у него убеждения в необходимости поступать так, как предписывает закон, или путем угрозы наказанием. Другой вид правоотношений – охранительные – возникают, по их мнению, в момент совершения преступления. Называя эти отношения «ремонтно-восстановительными», они видят их фундаментальную роль в регулировании отношений между гражданином (преступником) и государством, а также в охране общественных отношений от новых преступлений и в восстановлении нарушенного правопорядка.[39]
Своеобразие этой точки зрения состоит прежде всего в особом взгляде авторов на момент возникновения правовых отношений, называемых ими регулятивными. Он неубедителен, так как условия уголовной ответственности указаны лишь в отдельных нормах уголовного права, а утверждение о том, что «роль гипотезы выполняют почти все положения статей Общей части УК»,[40] является слишком общим, неконкретным. Создается впечатление, что такая сложная конструкция правового отношения понадобилась авторам только для того, чтобы общепредупредительное воздействие норм уголовного права не оказалось вне рамок правового отношения, без которых функция
Российское уголовное право: Курс лекций. Т. I. Преступление. Владивосток, 1999. С. 14–16.
Там же. С. 72–73.
