style="font-size:15px;"> Мать, вздохнув, молча тронулась в сторону пруда. Павел послушно пошел следом, радуясь, что она не пытается взять его под руку.
На бульваре народу почти не было. Он ожидал, что мать сядет на первую попавшуюся свободную лавку, но она пошла дальше, перед прудом свернула в кусты. За ними он увидел одинокую лавочку. Мать уселась, он остановился рядом.
– Ты здесь была?
С дорожки, по которой они шли, лавочку видно не было.
– Нет. – Она поерзала, перемещаясь в тень нависающей над лавкой сирени. – Но я люблю это место. И всегда любила. Я люблю Москву.
– Пожалуйста, скажи, чего ты хочешь. У меня мало времени.
Павел отвернулся от матери, посмотрел на серую воду пруда. Рыжая утка, заметив их, подплыла ближе, негромко крякнула. Павел повернулся к утке спиной.
– Я соскучилась по тебе, Паша.
– Как у тебя с деньгами? Юлий ведь тебе переводил деньги, да?
Сын никогда ее не интересовал. Ее всегда интересовали деньги.
– Сейчас я деньги получать не могу, – мать притворилась равнодушной.
– Не можешь, – подтвердил он.
Денежные переводы из России за границу были запрещены санкциями.
Он случайно узнал, что Юлий переводит матери деньги. Это было три года назад, когда Юлий готовил налоговую декларацию и попросил Павла ее проверить.
– Зачем ты это делаешь?! – ахнул Павел, поняв, куда дядя ежемесячно отправляет тысячу евро. – Юлий!
Тот промолчал.
– Юлий!
– Паша, это наши внутренние дела, – твердо пресек тогда этот разговор дядя.
Павел его не понимал, но думать и говорить о матери ему было противно, и больше он к тому разговору не возвращался.
– Юлий собирался дать тебе наличные?
– Да, – равнодушно призналась она. То есть притворилась равнодушной. – Но я не хочу говорить о деньгах.
– Тебе есть на что жить?
Зачем он это спросил?.. Какая ему разница, как она живет?
– Есть, – уверенно кивнула она.
Он ошибался, ей вполне можно дать шестьдесят.
– Ты бы шла работать, – посоветовал Павел. – Или выйди замуж в очередной раз.
Мать молчала. Видеть ее старой было так же тошно, как видеть ее иностранкой без возраста.
Неожиданно Павел достал бумажник, радуясь, что вчера догадался снять наличные, чтобы иметь их на всякий случай на предстоящих похоронах. Отсчитал десять пятитысячных купюр и молча протянул матери.
Она тоскливо посмотрела на тонкую пачку, потом на него и, к его удивлению, покачала головой. Павел поморщился, положил купюры рядом с сумочкой. Та была явно не из дешевых.
Наверняка недешевыми были и кольца на пальцах. Колец было много.
– Мне хочется взять что-нибудь на память о родителях. О Юльке.
– Что именно? – уточнил он.
Мать пожала плечами.
Неожиданно
