напряженно размышляет.
– Нет, – наконец, сказал он. – И Бильярдист – тоже… Храбрый, исполнительный… Веселый. Да, веселый… Знаете, все мы постоянно были в напряжении, боялись оступиться и ошибиться. А он, похоже, этого не боялся. Он почти всегда улыбался. Даже в минуты опасности. Помню случай. Я, он, Карагач и еще один из наших проводили акцию. Нам нужно было взорвать склад с горючим. Все прошло замечательно, взорвали. Огонь – до самого неба, все трещит, клокочет, стреляет, немцы всполошились! Мы – ползком подальше, промеж камней, по расщелинам, потому что хоть и ночь, а все равно все вокруг видно. Пламя-то будь здоров! А он, Бильярдист, сидит прямо на виду и хохочет. «Прячься! – кричим мы ему. – Заметят!» Куда там! Поднялся в полный рост, еще и чечетку сплясал. И только затем схоронился за камнем. Веселый был человек. Храбрый.
– Был? – взглянул на Стратега Ольхин.
– Ну, это я так… – пояснил тот. – Вырвалось. Думаю, что с ним все в порядке. Где-то бродит. Гуляет, веселится. Теперь-то отчего не веселиться?
– Вы давно его знаете? – спросил Ольхин.
– Бильярдиста? Поменьше, чем остальных. Мы познакомились в сорок третьем.
– Расскажите об этом подробнее.
– Подробнее… Подробнее – получилось так. Его к нам прислали из партизанского отряда. Мы поддерживали связи с партизанами, сами понимаете… Так вот, прислали, сказали, что он опытный и проверенный в деле подпольщик, а потому в городе пригодится больше, чем в отряде. Да откуда же он взялся, такой опытный, спросили мы? А, говорят, до этого он был в подпольной группе «Кара-Даг»…
– Это в той, которую немцы уничтожили в сорок третьем году? – уточнил Ольхин.
– В ней, – кивнул Стратег.
– Что же, гестаповцы арестовали не всех?
– Почти всех. Спасся только он и еще несколько. Бильярдист каким-то чудом сумел уйти от немцев, скрывался в горах. Там и встретился с партизанами. Они его и передали нам. Сказали, чтобы мы в нем не сомневались – человек, мол, надежный. Он и вправду оказался надежным. А главное – удачливым. За что бы он ни брался, все у него получалось. Даже самые рискованные дела. И эта постоянная его улыбка. Широкая, красивая, озорная. Мне кажется, что он и спал с улыбкой. Веселый человек. Легкий, надежный.
– Он что-нибудь о себе рассказывал?
– Ну, мы старались ни о чем лишнем друг дружку не расспрашивать, – сказал Стратег. – Такова была инструкция, да и без инструкции все было понятно. Меньше знаешь – меньше скажешь под пытками, если тебя арестуют.
– Угу… – кивнул Ольхин. – Ну, а как ему удалось уцелеть, он не рассказывал?
– Рассказывал. Сказал, что убежал.
– Вот так просто взял и убежал?
– Не просто, а убив двоих или даже троих фашистов. Затем выскочил в окно. Немцы стреляли вслед, но не попали.
– И что же, вы поверили?
– А почему бы нам не поверить? – с недоумением спросил Стратег. – Какие у нас были причины, чтобы не верить? На войне
