трагедия с коллегой. На полу возле дивана Гуров заметил откупоренную и практически полную бутылку с вином, а на прикроватной тумбочке стоял стакан с остатками вина на дне. Ольга Игоревна тут же подхватила бутылку и переставила ее на стол, но никакого смущения при этом не выказала. К стакану даже не притронулась. Стянула с дивана плед и подушку, унесла в соседнюю комнату и вернулась, на ходу поправляя волосы, собранные в лохматый узел.
– Я еще раз прошу прощения, Ольга Игоревна, – извинился Гуров. – Вы, кажется, были заняты.
– Не занята. Не стоит быть излишне вежливым, Лев Иванович. Я просто не могла прийти в себя. Вино взяла в школе, из учительской. Директор накануне сказал, что после выпускного все соберемся и нормально попрощаемся. Только вот теперь сделать это уже не получится. Ну я и стянула бутылку с его стола. Своровала, ага. Да и выпила я совсем чуть-чуть. Когда уйдете – продолжу, так что спрашивайте сейчас, о чем вы там хотели, потому что потом я буду слишком глубоко в себе.
Ее честность пришлась Гурову по душе. Арефьева не выделывалась, не пыталась казаться другой и сразу дала понять, что принимать ее необходимо такой, какая она есть на самом деле. Очевидно, что от Льва Ивановича она ожидала того же – открытости.
– А я понимаю, почему вы здесь, – заявила она. – Потому что спустя время события воспринимаются иначе и люди могут что-то вспомнить и помочь следствию. Я права?
– Абсолютно, – согласился Гуров. – Мои коллеги снова поговорят с каждым, кто был этой ночью в школе. Может быть, люди вспомнят что-то, о чем не рассказали полиции. Так что, Ольга Игоревна, все правильно понимаете.
– Я запомнила все четко и ясно, – отрезала учительница. – Ничего нового с тех пор в памяти не всплыло.
– Вам «повезло» первой найти тело Олега Алексеевича, – напомнил Гуров. – Поэтому интерес к вашей персоне особенный.
– Ага, – скептически закатила глаза Арефьева. – Обычно таких, как я, подозревают в первую очередь.
«Нервничает, – понял сыщик. – Но пока что держится. Не знает, что я ей скажу и о чем спрошу. И боится, что не поверю».
– Обычно так и происходит, – согласился Гуров. – Но вы, вызывая полицию, сказали, что учитель истории убит. Вы не сказали, что человеку стало плохо, не позвонили в «Скорую». Согласитесь, Ольга Игоревна, такое заявление прозвучало довольно серьезно. Для него нужны веские основания.
Учительница, все это время стоявшая посреди комнаты, поискала взглядом, куда бы сесть. В сторону дивана она даже не посмотрела – соседствовать с Гуровым ей явно не хотелось.
– Все в порядке? – решил ей помочь Лев Иванович.
– Да. Действительно, и почему же я не позвонила в «Скорую»?
– Да, почему?
– Потому что увидела, что он умер. «Скорая» бы ничем не помогла.
Она ушла на кухню и вернулась с табуреткой в руках.
