. Для кого-то это бесчеловечная несправедливость, стоя перед которой, неизменно чувствуешь себя жертвой, а мир – своим обидчиком. Для кого-то это удар, который невозможно вынести и, кажется, что единственное решение – сдаться.
Автор книги щедро и искренне делится с читателем своей личной историей, в которой мы можем наблюдать невероятной красоты трансформацию – переход от ужаса, боли и отрицания к принятию и любви. К открытию нерушимой ценности самой жизни как она есть.
Тёплое послевкусие от прочтения с ещё более укрепившейся во мне верой в Человека, который способен обнаружить и опереться на свой внутренний свет даже в самые тёмные времена.
Книга будет полезна родителям, людям, переживающим болезнь близких, людям, находящимся в кризисе (особенно в экзистенциальном), а также всем тем, кто неравнодушен к историям, олицетворяющим силу и красоту человеческого Духа.
Диковицкая Анна
Практический психолог, семейный терапевт
Член Белорусской Ассоциации Психотерапевтов
ЧАСТЬ 1. Стадия принятия неизбежного «Отрицание»
Глава 1
Я сижу на своей постели в больнице. Ночь, в палате темно. На соседних койках сопят беременные соседки. Я понимаю – что-то не так. Постель подо мной мокрая. Я встаю и иду в туалет, который находится в коридоре отделения. Кругом тишина.
Через две минуты я уже бегу по длинным коридорам в поисках дежурного врача. Меня прошибает холодный пот, и я пытаюсь не паниковать. Но, пробегая весь коридор, не нахожу нужного кабинета. Делаю паузу, чтобы отдышаться, и пробегаю второй круг. Мне страшно. У меня отошли воды на тридцать седьмой неделе беременности.
Наконец глаза выхватывают надпись «дежурная медсестра» из пространства. Я настойчиво стучу.
Медсестра открывает дверь и выглядывает. У нее заспанный вид. Потирая глаза, она спрашивает с долей тревоги:
– Что у вас случилось, мамочка?
– Воды отошли.
– Точно?
Я отвечаю ей неровным голосом. Впервые в моей жизни что-то идёт не так. И я к этому не готова.
Меня отправляют в смотровой кабинет. Медсестра бежит за дежурным врачом.
В смотровом холодно. Очень холодно и неуютно. Я сажусь на край кушетки и осматриваю помещение. Над выходом из него я замечаю большую икону Божьей матери. По телу пробегает дрожь.
За дверью слышатся шаги. Это дежурный врач. Она заходит в кабинет и бросает на меня беспокойный взгляд. Ничего не говоря, врач берёт мою медицинскую карту и что-то ищет. Я внимательно слежу за ней взглядом и жду. Она врач, я ей доверяю. Ведь теперь я точно в безопасности.
Но через секунду моя безопасность становится призрачной. Доктор произносит себе под нос: «Плановое кесарево. Но я не умею делать кесарево».
Она выбегает из кабинета, оставляя меня с приподнятыми бровями. Сказать, что это звучало неожиданно – ничего не сказать. Но я не пугаюсь. Просто сижу и жду.
Проходит пятнадцать минут. Мои брови никак не опускаются на место. Потому что я по-прежнему сижу в смотровом кабинете одна.
Наконец по коридору слышны медленные шаги, это удручённая медсестра. Она оправдывается, что дежурная врач – из поликлиники, она теоретик, но не практик. Что меня отведут в мою палату. Что утром придёт заведующая и будет делать операцию сама.
Я зашла в палату и снова села на кровать. Мои соседки уже проснулись. Их было двое. Первая, что лежала ко мне ближе, была моей ровесницей и ждала первенца. Вторая соседка была много старше нас и ждала третьего ребёнка. И сейчас первая бледнела и почти падала в обморок, в то время как вторая оставалась спокойной и всячески меня подбадривала. В ход пошли истории о том, как рожали подруги, и какие необычные случаи происходили со знакомыми. Спать уже никто не смог.
Я не помню, как долго тянулось время до утра. Но вот в палату вошла медсестра из утренней смены. Она пригласила меня в смотровой кабинет.
Я дошла до знакомого кабинета и заглянула внутрь. Взгляд снова упал на большую икону Божьей матери над входом.
– На кресло, – прозвучал чей-то голос рядом. Обернувшись, я увидела в кабинете заведующую отделением, серьёзную и строгую женщину. Возле неё стояли две медсестры, и взгляд их не выражал ничего радостного.
Закончив осмотр, врач сказала:
– В родах! Готовьте к операции.
Медсестра, которая стояла слева от меня, пожала плечами. Она указала мне рукой на икону и сказала:
– Видишь икону? Молись!
Видишь икону? Молись.
