с лопатами, испачканными жирной кладбищенской землей.
Вскоре выяснилось, что Зяма не напрасно боялся проверки на вшивость. Через минуту-другую после того, как мы с братишкой скромно притулились за широкими спинами кладбищенских копачей, к нам подкрался несимпатичный двухметровый детина. Его бандитскую наружность не сумели облагородить ни длиннополый пасторский сюртук, ни швейцарский хронометр, ни черные очки из модной коллекции.
– Кто такие? – вопросил он басом, тактично приглушенным до шмелиного гудения.
Багровую ряху любопытного господина подпирал тугой белый воротничок, при одном взгляде на который свободолюбивый Зяма начал задыхаться. Возможно, поэтому братец промолчал, предоставив почетное право ответа на прозвучавший лобовой вопрос мне одной. Колоритная наружность братка меня немного напугала, и потому я ответила не так гладко, как планировала:
– Я подруга ее детства, – правой рукой я плавно повела в сторону гроба, левой в аналогичном режиме указала на притихшего брата. – А он мой собственный друг!
– Не детский, – зачем-то уточнил Зяма.
Бандюга, ряженный пастором, насмешливо хрюкнул. Я подкатила глаза, вздохнула и с надрывом, который не смогли бы явить даже чеховские три сестры оптом, сказала:
– Как сейчас помню, сидим мы с Машенькой в песочнице. У меня ведерко, у нее лопатка... Кто бы мог подумать, что она уйдет так рано!
– Из песочницы? – после секундной паузы уточнил бандит.
Теперь смешливо хрюкнул Зяма, но я вовремя наступила ему на ногу каблуком, и неуместное веселье братца засохло на корню.
– Из жизни, – без тени улыбки ответила я и показательно всхлипнула.
– А сильна ты, май систер, в драматических ролях! – с уважением сказал братишка, когда впечатленный моим актерским мастерством громила отчалил в сторону.
Впрочем, ушел он недалеко: подгреб к благопристойному господину в полном трауре и что-то зашептал ему на ушко, некультурно указывая мясистым пальцем на нас с Зямой.
– Дюха, я думаю, мы в достаточной мере отдали долг памяти усопшей Машеньке! – занервничал братишка. – Предлагаю уже начинать отступление!
– Стой где стоишь! – сердито прошипела я сквозь зубы. – Начнем драпать – вызовем еще большее подозрение, тогда уж точно нас догонят и морды набьют!
– Как минимум, – пробормотал Зяма и поежился, забыв о жаре. – Эти граждане и пристукнуть могут!
– Ты их знаешь? – опасливо поинтересовалась я.
– Нет, но думаю, что тот, что пониже ростом и в полном трауре – безутешный вдовец, а шкаф рядом с ним – его личный охранник, – прошептал Зяма и окончательно сник.
Это добавило убедительности его собственной актерской игре. Громила и его хозяин немного посверлили нас взглядами, но мы очень натурально скорбели, и вскоре они потеряли к нам интерес.
– Вот теперь сбегай, возложи цветочки, и будем
