цветущего урожая, единственный индуистский праздник, основанный не на лунном календаре, а на солнечном. В этот день всевидящее Солнце входит в знак Козерога, даря человеку благословение на счастливую жизнь. Теперь понимаешь, к чему веду?
О многоуважаемая, я понятия не имею, к чему ты там ведёшь, но точно не хочу, чтобы меня снова били твои прихвостни-дегенераты.
– Боюсь, не совсем.
Она вновь мягко улыбнулась.
– «Не совсем, гуруджи». Зови меня так и никак иначе. Знаешь, честно говоря, в любой другой день ты был бы уже высечен за своё непозволительное опоздание, но сегодня мне придётся сделать в точности наоборот – и, подобно Солнцу, подарить тебе то самое желанное благословение. Дай свою правую руку.
Я хотел было ей подчиниться, но в этот самый момент в голову ударил – нет, не приклад – лёгкий, еле уловимый кайф. Я понял это, потому что с трудом смог оторвать взгляд от мерно покачивающегося бивнеподобного амулета из резного дерева, висящего у предводителя Легиона на шее. С усилием перевёл взгляд на стоящие вокруг главаря бронзовые подставки в виде цветочных бутонов, в которых молчаливо горели палочки с благовониями. Нет, это точно не сандал или пачули. Марихуана? Да вроде не ей пахнет… Опиум? Я прислушался к ощущениям. По голове начинали бегать мурашки, всё чаще и увереннее, в то время как звуки окружающего пространства незаметно отдалялись, будто меня посадили в толстый невидимый аквариум. Едва я подумал об этом, сознание оперативно сконцентрировалось на вытатуированном драконе гуруджи, который вдруг резко перестал выпускать свой виртуальный пар и, очевидно почуяв моё присутствие, подозрительно замер. Спустя несколько долгих секунд он плавно отделился от тела женщины, явив свой огромный чешуйчатый хвост во всей красе, и медленно подплыл к моему вспотевшему от напряжения и благовоний лицу. У меня пересохло в горле. Дракон приблизился уже вплотную, касаясь моего лица кончиком дымчатого носа, и грозно посмотрел в своё отражение, лежащее где-то на дне моих расширенных от страха и кайфа зрачков.
– Ты слышишь меня?
Я вздрогнул и медленно сфокусировал взгляд на собеседнице.
– Простите, что?
– Руку, говорю, дай. Да не левую, накуренный ты идиот! Правую.
Одна половина моего мозга каким-то образом почувствовала, что гуруджи изо всех сил старается держать себя под контролем, но своей рассеянностью я испытываю её долготерпение на прочность. Другая пребывала в тягучем сахарном сиропе, который то и дело норовил залить остатки моего наполовину здравого рассудка. Собравшись с силами, я медленно протянул руку.
В течение минуты адресат внимательно исследовала линии ладони, проводя по ним указательным пальцем. Сначала было приятно, но после гуруджи с силой сжала кисть и закатила глаза. Мне стало больно, я чуть было даже не вскрикнул, но ещё не ушедший из головы кайф обеспечивал анестезирующий эффект.
Не открывая глаз и не отпуская моей руки, гуруджи заговорила:
– Ты
