себя меняться ради мужчины, приглушала оттенки одежды, глотала свои мысли, мнения и перекраивала свою жизнь. А чем он ей ответил? Он заводил многочисленные интрижки со всеми, начиная с ее кузины и заканчивая массажисткой. Больше она никогда не будет приглушать свое сияние – ни для кого!
Сэди посмотрела поверх широких плеч Каррика на прекрасный вид. Вечернее солнце уже клонилось к закату, и свет содержал оттенок того же ярко-розового цвета, который Дега использовал для пачек балерин в своей картине «Танцовщицы в розовом». Или это ближе к тому оттенку розового, каким Ренуар писал «Габриэль в красной блузке»?
О-о-о, теперь она заметила и намек на оранжевое…
Каррик побарабанил костяшками пальцев по стеклу, вернув ее в настоящее. Сэди ожидала, что он испытает раздражение, и его веселость ее удивила.
– На улице происходит что-то, о чем мне следует знать?
Сэди не сразу поняла, о чем он. Потом тряхнула головой и указала на окно:
– У меня привычка рассматривать цвета с точки зрения изобразительного искусства.
– Не понимаю… – В его виноградно-зеленых глазах мелькнуло замешательство.
В обычных обстоятельствах она не стала бы ничего объяснять, но сейчас… По какой-то непонятной причине ей захотелось, чтобы Каррик понял ее одержимость цветом. Может, если он поймет, у них появится нечто общее. То, что их объединяет.
За исключением секса…
Заметив его заинтересованность, она посмотрела вниз, на оживленную улицу, стараясь найти какой-нибудь пример в подтверждение своих мыслей. По улице шла женщина в желтом плаще.
Сэди схватила Каррика за плечо, ощутив кончиками пальцев его напряженные мышцы. Ей хотелось его отпустить, но она чувствовала его жар, вдыхала свежий аромат его кожи.
– Видишь вон ту женщину в желтом?
– Ну да.
Пальцы остались на плече, словно их приклеили суперклеем.
– Назови первую картину, которая приходит тебе в голову, где еще художник использовал такой цвет?
– «Подсолнухи» Ван Гога, – тут же ответил Каррик.
– Слишком просто. Попробуй еще.
– Банан Энди Уорхола на обложке альбома «Велвет Андеграунд»?
– Нет, попробуй еще, – предложила Сэди.
– Ну ты и суровая! – Каррик насупился, задумался. – Климт, «Портрет Адели Блох-Бауэр»?
Да, вот по-настоящему хороший ответ.
– Уже лучше, – нехотя признала она.
Каррик гулко расхохотался.
– По-твоему, ты можешь предложить что-то получше?
Еще бы!
– Напоминает картину Марка Ротко без названия, проданную в Нью-Йорке несколько лет назад. – Она склонила голову набок. – А может быть, это цвет из «Заговора Клавдия Цивилиса» Рембрандта.
Она чувствовала, как Каррик смотрит на ее профиль; она не решалась посмотреть на него в ответ. Она сама не знала, хочется ли ей проверить, произвела она на него впечатление
