исправник прострелен от борта до борта и медленно идет ко дну. И виною тому – красивая спокойная блондинка с глазами цвета ржавчины, источающая нескрываемое высокомерие. А голос, боже мой! Металлический, леденящий...
Нет, не нравится мне баронесса Корф. Совсем не нравится.
– Мы только вчера получили телеграмму о вашем прибытии... – пытается выиграть время исправник.
– Разумеется, – спокойно соглашается она, – вы должны были ее получить... я так думаю. Однако к делу, господа. Должна признаться, у меня не очень много времени, так что дорога каждая минута. Итак, кто из ваших людей нашел тело?
Ряжский засуетился, представил меня госпоже баронессе и упомянул о моей роли во всей истории. Ржавые глаза обратились на меня.
– Значит, Аполлинарий Марсильяк – это вы?
– Аполлинарий Евграфович, – зачем-то уточняю я.
– Хотелось бы поподробнее услышать обо всем.
– У меня тут есть отчет... – пытается некстати встрять Ряжский.
Легкий жест рукой. И Григорий Никанорович сдувается, как проколотый воздушный шарик. Однако стоит признать, что неведомый генерал Багратионов умеет подбирать себе людей...
– Все отчеты потом. Сейчас я хотела бы послушать месье Марсильяка.
Я рассказываю о том, как заблудился в лесу и случайно вышел к железной дороге. Баронесса задумчиво щурится.
– Так, так... Любопытно. Позволительно ли мне будет спросить, что именно вы делали в лесу?
Григорий Никанорович бросает на меня умоляющий взгляд. Но что толку слушать того, кто уже коснулся дна? И я рассказываю нашей великолепно одетой гостье о злодейском умерщвлении собаки Жужу.
– Ах вот оно что... – протягивает Амалия. – Стало быть, у вас есть время и на подобную чепуху? Занятно. Продолжайте, прошу вас.
Я рассказываю о Петровском. Исправник сидит нахохлившись. Вряд ли, конечно, он простит мне, что я вывел его перед столичной персоной в таком комическом виде, но мне все равно, что именно он обо мне думает.
– Откуда вы узнали, что погибший – именно Петровский? – хмуро спрашивает баронесса.
– При нем был паспорт. – И прежде, чем она протягивает руку, я уже лезу в карман.
Амалия Корф бегло просмотрела докумепт, и непонятная улыбка тронула углы ее губ.
– Что ж, замечательно... Великолепно. Что еще вы обнаружили на трупе?
Я перечисляю. Программка цирка... Записка от какой-то Китти... Зубочистки... Кольцо на мизинце... Баронесса задумчиво смотрит на меня, и ее взгляд нравится мне еще меньше, чем она сама.
– Скажите, – раздумчиво спрашивает она, – вы не обнаружили больше никаких бумаг?
– Например? – удивленно спрашиваю я.
– Каких-нибудь, – загадочно отвечает она. – Вспомните, это очень важно.
Ряжский бросает на меня огненный взгляд, торопя с ответом. Я смотрю в свою записную книжку, куда занес детали происшествия, роюсь
