Почему-то вспоминались земные фильмы моего прошлого про восстания машин. Я поёжилась, ведь роботов на Фениксе явно больше, чем гуманоидов. Прямо жутенько.
– Тоша, сынок, – тихонечко сказала я, присев перед ним, чтобы напомнить ещё раз о правилах поведения, – пожалуйста, не говори ничего про Ра. И вообще не умничай. А ещё ничего не бойся, хорошо?
– Хорошо-хорошо, мам, смотри какая гусеница! – сын показал пальцем мне за спину, я вздохнула, поднялась и обернулась.
По отвесной стене синего треугольника ползла и полировала его после дождя гигантская машина, действительно чем-то напоминавшая гусеницу. Я закатила глаза. О чём я? Хочу, наивная, чтобы сын меня услышал? Нереально это в подобной обстановке. Тут слишком много для него интересного.
Взяла Тошку за руку и повела вслед за Захаром.
Вообще, тут, в центре, было ещё несколько причудливых строений – мы постоянно на них озирались, и, заметив наш интерес, бывший пояснил, что высокая башня с плоской тарелкой наверху – это коммуникационный центр, из которого ведутся все трансляции и радиопередачи. Массивное здание бурого цвета перед ним – это роботоцентр. А длинное бледно-голубое строение – это медицинский центр Феникса.
– А вон то что? – показал Тошка на какие-то сани Деда Мороза в дальнем конце площади, в которые был запряжён прямоугольный блок с фарами-глазами.
– А это и есть местное транспортное средство, оставленное нам бывшими жителями, – просветил нас Захар. – Некоторые из осколков плохо чувствуют себя в управляемых гуманоидами средствах и доверяют только автоматике.
Красиво тут. Вообще, по этому центру было бы любопытно прогуляться, но я бы совершенно спокойно обошлась и без знакомства с ним, если бы Ра прямо сейчас явился и забрал нас.
Как только мы дошли до лестницы и встали на первую синюю ступеньку, вся она пришла в движение и потекла, потекла, унося нас наверх, а выплюнула уже внутри здания – мы и глазом моргнуть не успели.
Не успели и оглядеться. Высокие внутренние двери разъехались, и навстречу нам вышла высокая широкоплечая фигура в длинном белом плаще с глубоким капюшоном.
– Рад новым жителям своего мира, – проникновенным, эхом отлетающим от стен голосом сказал неизвестный, откидывая капюшон.
У меня мороз по коже промчался и язык к нёбу прирос. Я замерла, поражённая.
– Ого! Вы дар! А мы к вам не навсегда, мы только в гости, – восхищённо, но категорично сообщил Тошка великому.
И я прикрыла глаза. Да что ж такое?! Сжала ладошку сына, чтобы молчал, но было поздно.
– Какой интересный мальчик, – протянул даурианец и, стремительно подойдя к нам, положил Платону на голову руки.
У меня сердце ушло в пятки. А вдруг он сейчас как-то поймёт, что мой ребёнок тоже даурианец?
Мгновенья летели, а я боялась дышать, а потом не выдержала:
– Что вы делаете с моим сыном? – спросила решительно, наверное, даже выкрикнула истерично
