Домбровский положил на стол какую-то фотографию.
Васильцев взглянул на нее и отшатнулся. На фотографии была изображена светловолосая девочка, лежавшая с неестественно вывернутой головкой в луже крови.
– Кто это ее? – с ужасом выдохнул он.
– Прежде, чем убить, над ней еще и надругались, – свел брови Домбровский. – А сотворил все это некто проходящий по милицейским сводкам как «лунный оборотень», потому что свои злодейства он совершает исключительно в полнолуние. Но изловить его наша доблестная милиция никак не может, ибо ищет совершенно не там. Лишь Викентию совсем недавно удалось выйти на его след.
– И – кто же он?
– О, большая шишка! Гражданин Куздюмов Павел Никодимович. Служит в важном главке на ответственной должности, член ВКП(б), ясное дело. И с социальным происхождением у него все в полном порядке. И в свободное время постукивает на своих соседей и коллег. В общем, по нынешним нашим временам фигура, заслуживающая всяческого уважения и доверия, кто ж такого заподозрит в чем плохом? Но это именно он, не извольте сомневаться. Дело за малым – вынести окончательный приговор и затем привести его в исполнение.
– Так что же – всего лишь из-за того, что у вас недостает одного заседателя?.. – Юрий не договорил.
– «Всего лишь»! – воскликнул Домбровский. – Именно это «всего лишь» и отличает подлинный суд от самосуда! Процедура должна оставаться незыблемой, иначе мы докатимся бог знает до чего! До той, собственно, мерзости, которую мы сейчас и наблюдаем вокруг!
– Но ведь есть же милиция, прокуратура, вы могли бы передать туда…
– Да что вы такое говорите! Над нами бы только посмеялись – ведь в стране победившего социализма, как известно, не существует никаких маньяков! И уж на высоких должностях таковые в СССР точно никоим образом служить не могут. Вот имей он связи с троцкистами или уклонистами какими-нибудь… Но с этим у нашего гражданина Куздюмова, будьте уверены, все чисто, ни одного такого пятнышка на репутации, кристально чист!.. Ну так что же, вы готовы были бы вынести ему приговор?
– И потом…
– При соответствующем приговоре – казнь, – отчеканил Домбровский.
– Палка – камень – веревка…
– Именно так. И учтите, ближайшее полнолуние совсем скоро. Держать этого мерзавца под постоянным наблюдением мы не в силах – у нас не так много людей, и вообще это не наша функция. А если его до полнолуния не пресечь, то он снова сотворит что-нибудь. Итак, вы готовы, Юрий Андреевич?
Юрий медлил с ответом. Фотографию Домбровский уже убрал, но перед глазами все еще была эта девочка, в луже крови, с вывернутой шеей…
С другой стороны… Он вдруг представил себе вживе: мерзавца волокут, распластывают на земле, и Викентий вбивает ему деревянный кол в грудь… Или мозжит камнем голову… Или тело дергается на веревке в последних судорогах… Видение вызывало тошноту.
И решит все его, Юрия, слово. Не кого-то неведомого, а именно его!.. Господи, да вправе ли он,
