продолжил в куда более деловом стиле.
С его слов картина преступлений вырисовывалась следующая. Девушка с мирским даром – это объединяло всех жертв – знакомилась с молодым человеком, с которым тут же закручивался страстный и безудержный роман. Длился он месяц плюс-минус неделя, после чего влюбленные сообщали родным, что ждут ребенка и, пока еще располагают свободным временем, отправляются в теплые страны.
После отъезда связь с молодыми обрывалась, родные начинали бить тревогу, а жандармерия лишь разводила руками. Даже следствия не начинала. Во-первых, сроки сильно уж небольшие, максимум месяц без связи – может, и не пропажа еще? А во-вторых, ну загуляла молодежь, все такими были! В общем, заявления родных принимались, вносились в базу, но активных действий жандармы не предпринимали. Кроме официальных запросов в полицию королевства Сиам, куда уезжали почти все влюбленные.
– И ты думаешь, что это дела потрошителей? – протянул Глеб.
Ему, в отличие от меня, наряжаться не требовалось, поэтому он просто сидел на диване в гостиной и слушал.
– Ну, доказать подобное сейчас невозможно, – ответил старик. – Сам понимаешь, времени мало прошло. Но косвенные признаки указывают на них. Девчонки все с мирским даром, я это специально уточнял. Все забеременели. И все, как только это произошло, уехали на юга.
– Чтобы пропажа не фиксировалась и дела не возбуждались, – закончил я за него.
Застегнул запонки, глянул на себя в зеркало – пойдет!
– Логично, – нехотя признал следователь. – Даже очень. В княжестве никаких следов, с сиамцами годы уйдут только на то, чтобы восстановить информацию и докопаться до факта похищения. Хорошая работа, дядь Ваня!
– Ага, – согласился я. – Только непонятно, что нам дает?
– Только намек, что потрошители не затаились. Что уже достаточно много. – Глеб глянул на часы. – Игорь, время! Опоздаем!
Гостиница «Амур» располагалась прямо на набережной реки. В том самом месте, где в моем мире стоял небольшой маяк. Четырехэтажное здание было выстроено в форме ротонды, отчего, с учетом расположения на самой границе с Маньчжурией, воспринималось больше как военный объект. Этакая крепость, выполненная отчего-то в эллинском стиле. Но красиво, хоть и странно.
Самойлов высадил меня почти у входа, еще раз коротко проинструктировал по принципам работы датских капель и остался ожидать на парковке. А я фланирующей походкой великосветского бездельника направился к входу. Задержавшись на пару минут – столько и осталось до встречи, – чтобы полюбоваться вечерним Хэйхэ.
Только начало смеркаться, но китайцы – тьфу! маньчжуры! – уже зажгли все фонари, до которых могли дотянуться: любовь этой нации к осветительным приборам выходила за рамки разумного. Того впечатляющего зрелища, к которому успел привыкнуть в своем Благовещенске, я не увидел. У нас-то весь китайский берег горел, словно новогодняя игрушка! Создавалось впечатление, что
