доброго, Вавочка, привет супругу». Закидывает на плечо сумку, поворачивается и уходит от меня… навсегда. Навсегда! От этой мысли я пришла в ужас. Как же я буду жить? Как будут проходить мои дни, если не начнутся с его улыбки? Неужели, я больше не услышу этот низкий, хрипловатый голос? Не разгадаю грустную тайну смеющихся глаз? Никогда не дотронусь до сильной, но удивительно нежной руки? Нет! Это невозможно! Я решила поговорить с ним и все выяснить! Стоянка в тот день не предусматривалась, плыли почти сутки, всех слегка укачало. После обеда дедушка решил прилечь, и сосед сказал, что тоже не прочь вздремнуть. Я долго стояла на палубе. Солнце садилось, мимо проплывали подмосковные пейзажи, становилось свежо. Я собралась с силами и отправилась в знакомую каюту. Он сидел у стола и что-то читал. Я и выпалила прямо с порога «Нам надо объясниться!» Он удивленно поднял голову «Объясниться? Нам? Разве между нами существуют какие-то неясности?»
– Во подлюка! – в сердцах бросила Галина.
– Я и выдала все, что на сердце накипело. Спросила – что с ним произошло? Почему он ко мне изменился? Сказала, что еще в ту, самую первую нашу встречу, почувствовала укол в сердце, и все это время помнила о нем. Что судьба не случайно соединила нас вновь на этом изолированном от мира ковчеге. Она подарила нам еще один шанс, и он не мог не почувствовать это в день нашей близости. Призналась, что думаю о нем дни и ночи и безумно, непоправимо люблю его. А если его смущает мое замужество, то это не преграда. Я на все готова! Разведусь по первому его слову и пойду за ним на край света!
– Как Прасковья Анненкова! Я читала про жен декабристов! – восхищенно воскликнула Лидочка.
– Ну, а он-то что на все это? – недовольно взглянула на девушку Галина.
– Он побледнел, встал, в пол уставился. Потом поднял голову и еле выговорил, что растерян, потрясен, что ничего подобного не ожидал. Сказал, что посчитал все, между нами произошедшее, минутной прихотью избалованной красавицы и даже вообразить не мог, что способен вызвать такие глубокие чувства у столь блистательной дамы. Рассыпался в извинениях, что неверно истолковал мои мотивы, почему и не позволил себе увлечься мной, как я, вне всякого сомнения, того заслуживаю. Просил простить его несдержанность в тот незабываемый вечер, но, тем не менее, остается в прежней твердой уверенности, что он мне не пара и меня недостоин.
– Онегин! «Напрасны ваши совершенства их вовсе недостоин я»! – восторженно отозвалась Лидочка.
– Кобель он, а не Онегин! – сурово оборвала ее Галина. – Смотри, какой благородный. А сам, небось, решил разомлела бабенка от качки, почему бы не попользоваться? Сбил женщину с пути и в кусты. Короче, дал вам от ворот поворот?
– Можно и так сказать, – согласилась Вавочка. – Но довольно изящно выразил свою мысль.
– А кто он? Кем был, где работал? – задумчиво спросила Екатерина.
– Точно уже не помню. Вроде какой-то чиновник. Но я не могу представить его в цивильной одежде.
