оно великий, в грядущее заглядывать, – оторвал его от размышлений Ждан. – А почему все? Да потому, что переладить по-своему все – соблазн велик, да судьбы чужие переправить.
– Тебе-то что с того?
– Мне – страх за тебя, Никола, – подумав, отвечал парнишка. – Ты-то как лучше все хочешь; без умыслу злого. Вон, даже Сергий говаривал: от Бога ты, но не от диавола. Тебе знание твое видится во благо для княжества Московского, а кому оно – себе в угоду лишь. А почему все так? Да потому, что слаба людина перед соблазнами; хочется себя наравне с Богом поставить, да все твоими, Никола, стараниями.
– Ну так и что, – усмехнулся в ответ пенсионер. – Руки, что ли, на себя наложить, чтобы знаниями своими в грех не вводить?
– Что ты, Никола! – замахал руками парень. – Грех великий! И свою душу замараешь, и на место святое грех наведешь!
– Значит, других с панталыку сбивать?
– Молиться тебе, Никола, надо. Молиться, – с жаром подался вперед парнишка. – А почему все? Да потому, что очищает молитва смиренная душу от скверны!
– Молиться, – усмехнулся в ответ тот. – Святая ты, Ждан, душа, да на том уже и спасибо.
Уже на следующий день приморозило и выпал первый снег. Обильный. Добрый. Щедро засыпав студеную землю, он, переливаясь и серебрясь на солнце, наполнял все вокруг светом, бережно укрыл ветви деревьев и смерзшуюся землю. Засобирался назад в Москву Киприан. Благословив Радонежского и Николая Сергеевича, он, погрузившись в сани, отправился восвояси, оставив в покое и уже почти восстановившегося трудовика, и утомленного Сергия.
Вслед выпавшему первому снегу вскоре вновь пришла распутица. Прихваченная было морозцем земля взбухла, превратившись в кашу, да так, что и самые утоптанные тропинки разом негожие стали для ходьбы; ну не дорожка, а тина склизкая! Теперь разве что мостки спасали, перекинутые между кельями да хозяйственными постройками; только по ним было теперь возможно перемещаться. Да ведь и не очень-то и хотелось. Монахи, ну, за исключением самых деловитых, теперь и носу на улицу не казали, углубившись в молитвы и отвлекаясь лишь для послушания да выполнения необходимых работ. Булыцкий тоже, памятуя о вечных своих болях в пояснице, решил отсидеться в келье.
Вот печь только, из каменьев наспех собранная, развалилась, чему Николай Сергеевич, честно сказать, даже и обрадовался. Оно из-за того, что камни все разных размеров да формы были, конструкция убогая вышла, да и с тягой не заладилось. Так что чадила эта печь – будь здоров! По сравнению с открытым очагом, конечно – меньше, но все-таки. С другой стороны, Киприан печь эту покосившуюся увидать увидал да оценить успел. И про кирпич услыхал. А раз так, то можно и на его помощь рассчитывать, если потребуется. А то, что просить высшие силы придется, так преподаватель в этом ни капельки не сомневался.
Вот теперь, сидя в келье
