А дальше, в глубине улочек, переулков и заснеженных огородов, была только темнота: глазастая, словно паук, – на все стороны. Кит задремал, просыпаясь изредка, когда с лязгом открывалась дверь или машину подбрасывало на колдобинах. Зловредные ежики дремали вместе с ним, свернувшись в тугие клубочки, их присутствие почти не ощущалось, но Кит знал, что они внутри. Прежде чем сесть в маршрутку, он проверял.
– Э, просыпайся, приехали…
Кит разлепил глаза. Автобус стоял, двери были распахнуты, с улицы тянуло холодным влажным воздухом пополам с печным дымком. В окне маячила будка диспетчерской с ярко освещенными окнами, кто-то внутри размахивал руками, и слышалось невнятное «бу-бу-бу» на повышенных тонах. Шофер курил за рулем, с шелестом перебирая в заскорузлых промасленных пальцах мятые червонцы, щелкал остывающий двигатель.
– Это ж конечная, – пробормотал Кит, сглатывая слюну. – Ты чего?
– Конечная, – легко согласился водила, а кончик сигареты выпрыгивал: двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят. – А Гоголя? Вон она, Гоголя…
Кит посмотрел в треснутое лобовое стекло. Маршрутка стояла мордой в поле. Точнее, с одной стороны прямо по курсу он видел сплошное белое покрывало до смутных, едва видневшихся за косыми росчерками очумелых снежинок, контуров лесопосадки, а с другой – плотную массу домов и домиков с дымящимися печными трубами, самый краешек Кирчановска, от которого до ближайших совхозов и прочих свинячьих хозяйств – рукой подать.
Он перешел через дорогу, которая вела куда-то наверх, в сторону загадочной башни, черным, ожиревшим пальцем указующей в невидимое небо. Улица Гоголя начиналась петляющей тропинкой – где шире, где уже, – но и слепой бы понял, что машины по ней не ездят. Тропинка напоминала ущелье со стенами около полуметра высотой. Окна углового дома были ярко освещены. Плотные занавески скрывали происходящее внутри. Кит закурил, рассматривая на углу дома две таблички. Одна, вполне современная, как тысячи подобных по всему городу, была обращена прямо к нему и площади с диспетчерской. Другая походила на идиотский скворечник без дна и передней стенки, под крышу которого кому-то взбрело в голову присобачить электрическую лампочку. На обеих было написано одно и то же: ул. Гоголя, 1.
Кит пожевал фильтр сигареты, добивая ее длинными затяжками, и сплюнул бычок на обочину с застывшим отпечатком автомобильного протектора. Хер ли стоять? Идти надо, пока ежики не проснулись. Трам-па-раам, трам-па-раам…
Улочка оказалась без единого фонарного столба и короткой – в шесть домов. За заборами бесновались собаки, гремя цепями. Кита до смерти перепугал башкастый «кавказец», в исступлении обгрызающий низ деревянной калитки: сухо хрустело, летела щепа. Перекусит надвое – не хер делать.
Дом номер тринадцать стоял наособицу, в конце тропинки пред плотно утоптанным пятачком метров десяти в поперечнике, среди стройных сосенок,
