сын, граф Рэдклифф, но и каждому из младших достанется недурное состояние – не меньше восьми тысяч в год, по моим прикидкам. Ожидается, что все они составят блестящие партии.
Она откинулась на спинку кресла. Представление началось, но Китти не могла отвести глаз от де Лейси. Каково это – с самого рождения знать, что тебя ждет надежно обеспеченное и счастливое будущее? Сидя в собственной ложе, возвышаться над остальным обществом. Следовало признать – там, на высоте, они выглядели так, словно это для них и предназначено. Существовал ли какой-то другой мир, в котором и Китти нашлось бы местечко рядом с ними? Ее отец был рожден джентльменом и до женитьбы вращался в тех же кругах, что и они, не придавая значения своему везению. Если бы события повернулись иначе… Китти ощутила укол бессмысленной зависти по отношению к той несуществующей Кэтрин Тэлбот, которая могла бы занять положение на одном уровне с золотой семьей де Лейси. И только когда тетя Дороти толкнула ее локтем, Китти наконец отвернулась.
В антракте у Китти и Сесили не нашлось и минутки свободной – тетя Дороти представляла их своим знакомым: богатым купцам, их сыновьям, женам и матерям, чиновникам, офицерам в щегольских мундирах и держащим их под руки красиво одетым дамам. За всю жизнь Китти не встречала столько новых людей, сколько за один этот вечер, и помимо воли испытала некоторое ошеломление – как в тот день, когда она пятнадцатилетней девочкой вошла в поместье Линфилдов на первое свое суаре, ужасно боясь совершить какую-нибудь ошибку. Она вспомнила, как мать шептала ей на ухо слова поддержки, вспомнила щекочущее нос благоухание маминой розовой воды. «Смотри и слушай, моя дорогая, – говорила мама. – Наблюдай и повторяй за ними, это не так уж сложно».
Китти сделала такой глубокий вдох, что в своих фантазиях почти ощутила аромат розовой воды, собралась с духом и приложила все силы, чтобы произвести впечатление. Как шляпник придает форму шляпе, дабы та соответствовала моде, так Китти придавала форму самой себе, чтобы соответствовать запросам собеседников: с готовностью смеялась над шутками мужчин, почитавших себя великими остроумцами, восторгалась тщеславными, а скромникам улыбалась и была с ними более словоохотлива.
Домой они возвращались в приподнятом настроении.
– Мистер Мелбери получает тысячу в год, – рассказывала тетя Дороти по дороге. – Мистер Уилкокс, похоже, весьма заинтересовался Сесили, и…
– Мы договорились, что Сесили здесь не для того, чтобы сделать партию, – перебила ее Китти, и сидящая рядом сестра расслабилась.
– Конечно, конечно, – снисходительно отмахнулась тетя Дороти. – Понять, как к вам отнесся мистер Пирс, было немного сложнее, но после смерти отца он получил прекрасное состояние, сделанное на морских перевозках. Что до мистера Кливера…
– Есть ли среди ваших знакомых мужчин такие, кто имеет больше двух тысяч в год? – снова перебила ее Китти.
– Больше двух тысяч в год? – переспросила тетушка. – Ради всего святого, дитя мое, каковы твои ожидания?
– Состояние
