style="font-size:15px;"> – Ты только не учла три факта, – в голосе камеристки проскочила ирония.
– Какие же?
– Первый и не столь глобальный: это то, что семнадцатилетняя девушка без особого магического обучения, хоть и не плохой дуэлянт, идет одна без свиты в оскверненный храм. Второй: что берут только тех, кто пережил отборочный спарринг. И третий, самый страшный, – она нарочно выждала паузу. – Это то, что твой отец сильнейший маг, и кровь у вас одна и та же. Он распознает меня под твоим мороком в два счета. Это все равно, что посмотреть сквозь занавеску.
– Два первых не проблема. А на счет третьего… будем молиться, чтобы сбор рейда был значительно позже. Иначе, – тут уже паузу выдержала я, а потом загадочно улыбнулась, – я все равно туда сбегу.
Шиана обреченно хлопнула себя ладонью по щеке, дернула ушками и нервно забила длинным хвостом по одеялу. Второй рукой она скомкала белый передник, в предвкушении неприятностей. Когда тишина совсем затянулась, приспешница вдруг произнесла:
– Нас накажут.
Вечером того же дня, отец позволил мне покинуть место своего заключения и вернуться в комнату.
– Милая, ты перегнула палку, – начал император Алистриэль серьезный разговор.
Чистокровный эльф сидел у меня в комнате, вальяжно развалившись в кресле, тем самым говоря, что он в добром расположении духа. Его длинные волосы слегка открывали острые уши и были рассыпаны по плечам поверх белоснежной рубашки с золотой вышивкой, расстегнутой до середины груди. Голову охватывал платиновый обруч с сапфиром, в цвет его глаз. Коричневые брюки, сшитые по фигуре, заправлены в высокие сапоги на небольшом каблуке. Красавец. И оба сына похожи на него, за исключением глаз. Мне нравится его образ.
– Прости, отец, но я не обязана терпеть унизительные замечания свой адрес. И должна как-то выражать свой характер. А когда я начинаю декламировать своим писклявым голосом правила поведения взрослых женщин, на до мной лишь смеются. Ты слышал, как они меня называют? Куст росянки среди чайных роз. По эльфийским понятиям это оскорбление. А без свидетелей вообще начинается травля.
Эмоции полились из меня бурной волной. Длинное, искристо-белое прямое платье с отрытым декольте путалось в моих ногах, мешая гневно расхаживать по комнате.
– Киона, сядь! – спокойным, и в то же время не терпящим возражения, тоном велел отец.
Повинуясь указанию, я задрала подол юбки выше колен, забралась на свою кровать, скрестив босые ноги, и притянула к груди большого мягкого медвежонка, напуская на себя вид оскорбленной невинности.
Император лишь тяжело вздохнул, наблюдая за этим копошением. "Годы идут, а она все такая же маленькая. Очень похожа на мать и ростом, и фигурой, и манерой поведения. И житья ей здесь не будет. Слишком уж она другая мо местным меркам".
– Если ты не перестанешь куролесить, я буду вынужден тебя наказать. – Немного помолчав, он добавил: – Тебя и твою камеристку.
– Она здесь не причем! Она лишь выполняла
