пятидесяти лет. Я знаю лошадь, люблю ее и не могу о ней не рассуждать.
Мне было восемь лет, когда меня в первый раз посадили на лошадь. Жизнь моя ценилась недорого. Когда какая-нибудь лошадь начинала бить или показывать норов, со всех сторон поднимался крик: «Посадить мальчишку!»
Мальчишку сажали и – вперед. Мальчишка работал каблуками и хлыстом, бич делал свое дело. Мальчишка держался как мог и сколько мог, а когда он катился на землю, то его без церемоний опять втаскивали на лошадь.
Таковы были мои первые шаги на поприще наезднического искусства. С детства узнал я посыл, который впоследствии стал для меня бесконечно дорог.
Такое суровое, но в высшей степени полезное воспитание развило во мне с ранних лет уверенность в себе, крепость посадки и, позволю себе сказать, неустрашимость. Я никогда не задумываюсь, в случае нужды смело, но обдуманно схватываюсь с лошадью.
Наступил период самообучения, а с ним пришли и его спутники: потемки, догадки, бесплодные усилия, заблуждения, которые всегда очень трудно сознавать, ошибки, иногда непоправимые, и советы, иногда и дурные. Во всем этом хаосе приходилось разбираться одному. Не многие переживают такое время не опустив рук.
Время тяжелое, но зато и полезное.
Постоянные упражнения тренируют тело, разрабатывают его гибкость. Постоянная опасность приучает к необходимому хладнокровию. Наконец, постепенно приобретается шлюсс. Зарождается способность чувствовать лошадь.
С этого времени начал я отдавать себе отчет в каждом явлении, вдумываться в то, что намерен делать. Начал внимательно изучать приемы, изыскивать способы возможно тонкого их применения, делать выводы, конечно часто слишком поспешные. Корректором являлся приобретенный практикой опыт.
В этом периоде искания истины судьба натолкнула меня на наставника, который указал мне методу. С тех пор я перестал ходить в потемках и получил возможность привести в порядок отрывки познаний, связать их, сделать из них выводы.
Я получил возможность путем систематизации ставить каждое явление на свое место, объяснять себе каждое из них, понимать их.
Каждое явление стало для меня ясным и естественным. Передо мною раскрылась совокупность представлений и соотношений воздействия человека на лошадь.
Раз метода улеглась в голове, оставалось выработать в себе умение передавать лошади руками и ногами приемы, то есть развить в себе точность отражения ощущений.
Поверхностным знанием я удовлетвориться не мог, поэтому с напряженным вниманием изучал все тонкости, все мелочи. Этим путем я развил в себе точность восприятия ощущений, возбуждаемых движениями лошади, способность мгновенно отдавать себе в них отчет и умение мгновенно же отвечать на них воздействием помощников – шенкеля и повода, то есть развил то, что называется «чувствовать лошадь».
Наконец, я получил возможность мыслить и работать, стоя на своих ногах. Как
