а потом Моника вдруг поняла, что в глазах темнеет.
Попыталась что-то сказать, шевельнуться – и не смогла. Просто потеряла сознание.
Пьетро, который вообще-то был вовсе не Пьетро, а Белка, один из подручных Комара, довольно улыбнулся.
Так-то… достала его эта девка до печенок, но коли надо, он потерпит. До поры до времени.
Удав гнилушки не сливает, если он сказал – значит, слушаться придется. Тогда и звенелки будут, и побрякушки, и дело сделается. Это знали все подручные Комара.
И слушались.
Последнего, кто решил повыступать, вынесли за дверь со стилетом в глазу. Других недовольных не было. А вот, собственно, и Удав. И девка какая-то с ним. Так себе… тощая, невидная. Белка бы на такую не полез.
– Готова? – покосился Джакомо на тело Моники.
– Жива, дышит, – отчитался Белка. – Чего с ней будет?
– Надеюсь, ничего, – нахмурилась девушка. – Давайте ее раздевать…
Единственное, что позволила себе Мия, – это тонкая шелковая рубашка под самый низ. Вся остальная одежда была от Моники.
Белка наблюдал за этим с сомнением.
Ну, можно переодеть дану в одежду этой шлюхи. Но чтобы выдать одну за другую?
А вы павлина за ворону еще не выдавали? Они же так похожи, ну ТАК похожи! Обе – птицы.
Джакомо помог племяннице все надеть, расправить складки, затянуть и уложить. И поманил Белку за собой:
– Выйдем минут на десять.
– Как скажешь, Удав.
Белка и не собирался спорить. А когда он вернулся минут через десять…
Одна Моника, прикрытая старым плащом, лежала на полу, на соломе.
Вторая стояла над ней и улыбалась. Точь-в-точь как эта деревенская дурища!
– Матерь Божия! – не удержался Белка, который и в церкви-то никогда не был. Кажись, и не крестили его, кому оно на помойке надобно?
– Похожа, ми-илый?
Слова Мия растягивала точь-в-точь как Моника. И улыбалась так же. И даже локон на палец накрутила тем же жестом.
Белка суеверно перекрестился. Девушка подмигнула ему:
– Хорошая краска и парик – наше все!
Белка кивнул. Только вот… кому другому в уши чуши! А то он не видит ничего! А то он слепой!
Нет на девчонке ни грамма краски! Кроме свеклы и мела. Ну и сажи на бровях. Но черты-то!
Сама морда!
Не-ет… такое не подделаешь… нечисть какая, что ли?
Ох, страшно. Белка хоть и резал глотки, словно огурец на завтрак, хоть и лил кровь, как воду, все равно оставался достаточно суеверным парнем. И сейчас дал себе слово зайти в церковь.
Хоть крестик купить, что ли?
Или пусть святой водой попрыскают?
Но было, было у мужчины подозрение, что против этой нечисти ничего не поможет.
Джакомо проводил девушку почти что влюбленным взглядом:
– Хороша!
