руки все черные, грязные, исколотые всякой ерундой в земле.
Ощущение, что нечто вот-вот, уже скоро, заставило копать снова, а когда совсем обессилел, всадил клинок в землю и раскачивал его, стараясь загнать поглубже.
В пальцы остро кольнуло, я не успел отдернуть руки, как по ним от рукояти меча хлынуло саднящее шершавое и оранжевое чувство некой огромности, вселенскости. Я задохнулся от звездной мощи, что пошла раздувать меня, как глубоководную рыбу, в глазах потемнело, но тут же вспыхнул такой яркий свет, что я ослеп начисто, однако вижу все куда отчетливее, чем раньше, так что это я ослеп как-то иначе, не так примитивно, а как примитив – я о-го-го…
Когда я вышел на поляну, где отдохнувшие глерды уже снова седлают коней, Фицрой оглянулся, я помахал ему рукой, дескать, меня лесные чудища еще не съели, не радуйся.
– В той стороне, – сказал он с озабоченностью в голосе, – был столб огня! Я не видел, правда, но наше благороднейшие и наблюдательнейшие глерды, что из самых благородных и родовитых семей королевства Нижние Долины… о чем это я? А то уже забыл… Ах да, Баффи и Эллиан успели заметить. Пожар? Или это было…
Он умолк, поглядев на меня со значением.
– Для Эллиана ничего не стоит соврать, – сказал я. – Просто так, даже не ради выгоды. Для искусства.
– А благороднейший и наблюдательнейший глерд из глердов Баффи?
– Баффи всегда поддержит, – ответил я. – Любого. Он конформист и коллаборационист, как и положено демократу и либералу на службе у самодержавной королевы, хранительницы тоталитарных устоев прогресса.
Фицрой посмотрел на Баффи с испугом.
– Чё, правда?
– Ты же обоих знаешь, – сказал я, – как облупленных.
– А глерд Финнеган?
– Финнеган, – сказал я, – дело другое. Он бы подтвердил, но, как я понимаю, многомудрый глерд Финнеган на всякий случай ничего не видел, верно?
Фицрой оглянулся на Финнегана, тому как раз Эллиан помогает взобраться в седло.
– Верно, – ответил он.
– Потому и во главе посольства, – сказал я. – Теперь понял?.. Я вот ничего не видел. Хотя чудеса обожаю!
Фицрой сказал строго:
– Нужно было садиться лицом к востоку. Ты нарушил главное правило наших предков!
– Сам придумал? – поинтересовался я.
– А что, – сказал он задиристо, – плохое правило?
– Главное, – сказал я с чувством, – полезное. Когда придерживаешься правил, чувствуешь себя правильным человеком. И как бы выше всей этой шушеры, что бегает вокруг и вообще непонятно зачем живет.
Он ухмыльнулся.
– Молодец, понимаешь!.. Значит, останешься на нижней ступеньке до скончания века.
– Почему?
Он пояснил:
