деньги. Курс был грабительский, а сумма, которую меняли, ничтожна. Помню, как сосед дядя Жора кидался на чиновника, принимавшего у него наличность, и кричал что-то о справедливости. Бабушка потом рассказывала, он хотел поменять на золото все деньги, что у него были, а ему обменяли только крохотную часть. Да ещё пригрозили, если будет бузить, у него отберут всё.
После обмена денег, продовольственные пайки сократили. Потом ещё и ещё раз. Зато в Чернореченске была жизнь. Электростанция на реке давала и свет, и работу.
Вскоре появились беженцы. Они проникали в город, пытались раствориться в толпе. Пришлых без идентификаторов, вычисляли быстро. Но они добровольно покидать Чернореченск не желали. Их выдворяли силой. Ввели военное положение и комендантский час, установили ограничение на передвижение работающих и безработных. Полностью прекратили продажу продуктов, а продовольственные пайки на семью, которыми частично выдавали зарплату, снова урезали. Даже моя любимая кофейня, которая по слухам принадлежала жене одного из городских чиновников, и та закрылась.
Всё изменилось. Нам каждый месяц приходилось привыкать к новым правилам. Не успеешь запомнить одно, нужно учить другое. Весь мир перевернулся с ног на голову. Теперь не я и мои близкие были ненормальными, а всё вокруг. Но мою семью по-прежнему считали странной. Сторонились, избегали, игнорировали.
Чем старше я становилась, тем больше меня мучил вопрос. У всей этой «ненормальности» есть причина? И родители, и бабушка с дедом были практичными, мудрыми людьми. Они явно к чему-то готовились сами и подспудно готовили к этому меня.
И теперь, после всего, что произошло, наша семья оказалась в куда более выгодном положении, чем прочие. Думаю, мама и папа не предполагали, что погибнут. В закрытом городе их профессии очень ценились. Да и потерять таких специалистов, как они вряд ли входило в планы властей. Родители точно не готовили меня к тому, что придётся выживать без них. Но так случилось. Я осталась одна. Без обеспечения. Без шансов на жизнь.
Прокручивая в голове последние разговоры с родителями, всё больше убеждалась – они не успели что-то сказать. Что-то очень важное. То, отчего будет зависеть, выживу я или нет.
А может, это я что-то упустила? Чего-то не поняла, не запомнила? Вот только чего? Разгадка кроется в нашем доме. Она должна помочь мне продержаться максимально долго и отыскать выход из сложившейся ситуации. И это не бункер, который, кстати, я ещё не нашла. А надо искать.
Где в доме прячется этот «таинственный объект» я понятия не имела. Подвал осмотрела от лестницы первого этажа до двери в сад и обратно несколько раз. Ничего похожего на замаскированный вход не нашла. И тут мне в голову пришла мысль… Сколько себя помню, бабушка не позволяла входить в её спальню на втором этаже. Это потом, когда после смерти деда мы стали часто приезжать за реку и оставаться с ночёвкой, она перебралась на первый этаж в его комнату рядом с библиотекой, а свою спальню отдала
