а то, что она ваша, не сомневайтесь, мы докажем, – и соседи видели, и на работе подтвердят, – набил ее орденами, упаковав их предварительно в целлофановые пакеты, и отнес на мусорку, а потом вернулся домой и повесился. Послушайте, Фёдоров, у вас дети есть?
– Сын, 25 лет.
– А внуки?
– Внучке 4 года.
– Так вот, вы ей эту вашу писанину вечером вместо сказки читайте. Поумнее ничего не могли придумать?! Ну что, перепишете или в камеру?
– Я написал, как всё было, а ваше дело, верить или нет. Я адвоката хочу!
– Будет вам адвокат. В суде. А пока зачем он вам?
В дверь постучали.
– Войдите! – громко сказал следователь. – А, Зоенька! – обратился он к девушке в форме младшего лейтенанта, – Проходи! У этого господина надо снять отпечатки пальцев.
Девушка быстро выполнила свою работу.
– Я могу идти?
– Да, спасибо! Наилучшие пожелания Льву Захаровичу!
– Женя! – обратился Сергей Юрьевич к сидящему молодому сотруднику, – проводи нашего кладоискателя к месту ближайшего базирования.
Женя поднялся и скомандовал:
– Встать! Вперед!
Вывел задержанного в коридор и приказал:
– Руки за спину! Лицом к стене!
Фёдоров почувствовал на запястьях прикосновение холодного металла и услышал щелчок наручников.
– Вперёд!
Через пять минут они оказались в подвальном помещении ИВС (изолятора временного содержания), где к ним присоединился охранник.
– В какую его?
– Да они все забиты, – сказал он.
– Давай в угловую!
И Женя повел Федорова дальше.
Снова прозвучала команда: «Стоять! Лицом к стене!»
Зазвенела связка ключей, заскрежетал дверной засов, и Фёдоров перешагнул порог тускло освещенной камеры. Кто-то сзади снял наручники.
Дверь со скрежетом захлопнулась, загремел дверной засов, и наступила тишина. За это время глаза Михаила Сергеевича привыкли к слабому освещению. Он увидел двухъярусные нары вдоль обеих стен вытянутой камеры и посередине длинный деревянный стол с табуретами.
С нижнего ряда, со шконки, расположенной близ небольшого окошка, как бы нехотя поднялся здоровенный детина в голубой майке и спортивных штанах. Руки и грудь его, насколько мог видеть Федоров, украшали многочисленные татуировки.
– Ну, дружок, давай знакомиться! Говори, как тебя зовут, какой ты масти, сколько ходок имел и что тебе шьют.
– Как это «какой масти»?
Вся камера дружно засмеялась.
– О! Да ты пионер! Я спрашиваю, какая у тебя воровская профессия, сколько раз сидел и по какому делу сюда залетел.
– Зовут меня Михаилом Сергеевичем.
– Не Горбачёвым случайно?
Опять раздался смех.
– Нет, – Фёдоровым. Масти, как вы изволили сказать, у меня нет. В тюрьме не сидел, а обвиняют
