style="font-size:15px;"> Это знак. Один из тысяч знаков, которые я научился замечать и которые до сих пор спасали мне жизнь. Слишком поздно, понимаю я, слишком поздно. Инстинкт подвел меня. Смертельный ужас, беспомощность, вина, вина, вина… Вот что успеваю я испытать, прежде чем все превращается в одну сплошную боль.
Когда взрыв сотрясает воздух, я уже лежу на полу. Барабанные перепонки чуть не лопаются от шума, который не смогла приглушить жара. Взрыв был короткий, но очень мощный. Все мое тело покрыто осколками стекла, кусочками металла и бетона.
За взрывом наступает тишина. Мне кажется, что я ранен. Я знаю, что раз чувствую это, значит, я жив. Я пытаюсь понять, где мои руки. Что они держат. Что лежит подо мной. Я приподнимаюсь на локтях. Руки меня слушаются. Трещит стекло. Подо мной лежит ребенок. Мои ладони плотно прижаты к ее ушам. Она тяжело дышит. Она вся горячая. Но без единой царапины.
8 декабря 2013 года
Упсала
Махмуд Шаммош не был параноиком. Как раз наоборот. Он считал себя рациональным высокообразованным человеком, уверенно идущим к своей цели. Махмуд не верил в конспирационные теории и сверхъестественное. Это все для подростков, джихадистов и прочих фанатов альтернативной истории. Он сам привык добиваться всего в жизни, не ища утешения в религии или поддержки в секте. Он своими собственными силами выбился в люди и сбежал из бетонных джунглей пригорода. Сам победил безнадежность и нищету. Его путь к докторской позиции в Упсальском университете был тернистым, но он сам его прошел. Махмуд верил, что самое просто решение в девяти из десяти случаев – верное. Паранойя – это для лузеров.
Приложив усилия, он вытащил свой ржавый «Крещент» из кучи припаркованных перед «Каролиной Редививой» велосипедов. Когда-то давно он был синего цвета. Красивые новые велосипеды водились только у первокурсников. Ветераны знали, что не пройдет и недели, как их украдут. Велосипед Махмуда был на грани того, чтобы отправить его на свалку, но пока еще на ходу, так что кражи можно было не опасаться.
Он несколько раз нажал на педали, а дальше велосипед сам поехал вниз с холма.
Прожив в Упсале семь лет, он не уставал наслаждаться ощущением ветра, бьющего в лицо, когда несешься вниз по улице Дроттнинггатан. Руки, сжимающие руль, заледенели. Он невольно обернулся. Огни библиотеки одиноко горели в декабрьских сумерках. Никто его не преследовал.
Рецепция юридического факультета на площади Гамлаторьет была украшена к Рождеству. Елка и свечи Адвента были зажжены даже в воскресенье, но в коридоре на четвертом этаже было темно. Махмуд отпер дверь в свой крохотный кабинет и отключил сигнализацию. Включив лампу, он присел за компьютер.
Сидя спиной к окну, он отодвинул в сторону книги о приватизации государственных предприятий и правах человека.
Если все пойдет по плану, то скоро выйдет его собственная книга «Приватизация войны». Так же называлась его докторская. Книга была написана наполовину,
