любопытство вызывало мерзкие чувства. Посмотрев ещё раз на сладко сопящего в углу чёрненького, я даже обрадовался его отсутствию, возможно, Анатолю сейчас не хватало участия этого мелкого демона, ярость которого обычно помогала господину не сомневаться и действовать естественно, сильно и чётко. Но я чувствовал, что тот бой, который сейчас происходит в душе Анатоля, он должен выиграть сам. Внутри него открылась пустота, в которую обильно текло сомнение в происходящем. Его мысли струились передо мной как ручей, и я отчётливо видел всё происходящее в его душе. Возможно, какое ни будь сопливое создание начало бы жалеть моего господина, но не я. Посидев без дела в почти пустой комнате несколько часов наедине с самим собой и, не найдя внутри себя ничего, кроме пустоты, Анатоль похоже стал испытывать негодные чувства вплоть до страха. Но это всё проблемы людей, у них есть внутренний мир и мир внешний они постоянно путаются и пытаются расставить приоритеты. У меня нет таких проблем, мой мир монолитен как хорошо откованное лезвие.
Одолеваемый сомнением и страхом перед пустотой и невозможностью найти ответ на терзающий вопрос внутри себя, Анатоль, чтобы занять разум и сконцентрировать мысли, поставил саблю, вынутую из ножен, к стене и встав перед ней на колени, по примеру древних крестоносцев и самураев, начал молится или просто разговаривать с ней как с живой. Он надеялся, сформулировав свои мысли получить на них ответ. А его острое оружие было самым родным и близким для него в целом мире. У него не осталось родителей, они погибли под завалом на горной дороге, в то время пока он учился в институте. А другой известной ему родни у него не было.
Это был первый раз, когда господин обратился ко мне, по крайней мере, первый раз, когда я мог это слышать. Внимая его речам и рассматривая его мысли как журчащую мимо меня воду, я понял одну простую вещь. Мы очень близки с ним и, больше того, разделяющую нас пропасть инобытия можно легко преодолеть, нужна лишь одна капля его крови. Я аккуратно, с благоговением коснулся разума Анатоля и почувствовал, как пустота в его душе заполняется, я понял, что скоро моё пробуждение закончится, но я могу присниться ему. То есть приснюсь не я, а то сообщение, которое я могу ему оставить. Поэтому я поселил в его подсознание мысли, которые хотел сообщить ему, и когда он заснёт, они обязательно примут форму и станут для него посланием в сновидение.
Анатоль выговорился и ему стало легче, почувствовал, что сомнения развеялись, а в душе появилась целостность и почва перестала уходить из-под ног, успокоился и, пройдясь по комнате, улёгся на тюфяк, разглядывая едва заметные жёлто-коричневые разводы на потолке. Через некоторое время он незаметно для себя заснул спокойным сном младенца. То, что ему приснилось, было странным, из общей канвы сна, как обычно плохо связанной с растрёпанной сюжетной линией, забытой им сразу по пробуждении, он ясно помнил один фрагмент: разговор со своим мечом. Этот разговор привёл его в состояние уверенного спокойствия,
