потом копать его, жечь уголь. В одиночку туда не пойдёшь, значит, требуется подбить на путешествие в горы кого-то из жителей Бон-Хо. И неизвестно, каковы на самом деле запасы медной руды – может, там наличествуют только отдельные камешки, вроде того, который я уже переплавил. Как я буду выглядеть в глазах окружающих, если наобещаю металлические орудия, а в итоге получится пшик в виде нескольких побрякушек.
Поэтому решаю пока не поднимать шума по поводу своего открытия. Единственный, кому я рассказал о материале нового амулета и его связи с заморскими диковинами, был Понапе.
Хромоногий оценил открывающиеся перспективы, но, увы, не мог ничего сказать о возможных запасах медной руды: с сонаями он общался мало, посуда из его рук за пределы нашей деревни, как правило, шла через старосту. Единственное, в чём мой учитель смог помочь, – это устроить выжигание новой порции древесного угля.
Тогда я обратился с расспросами к Боре. Лучший деревенский свиновод принял меня радушно, угостил лепёшками из пальмовой муки. Стараясь не обращать внимания на специфический запах, стоящий вокруг, я принял угощение и полюбопытствовал насчёт сонайского камня. Боре ответил, что сонаи частенько носят такого цвета каменные амулеты, а некоторые жители низин меняют на них раковины и рыбу.
Больше ничего интересного по этому поводу он не сказал. Поболтали ещё немного о том, о сём – выяснилось, что в молодости Боре несколько лет прослужил в регоях у местного таки.
– Я тогда не таким толстым был, – усмехнулся он, – так что рана и сувана гонять мог.
В изложении толстяка бесконечная война бонхойцев с восточными соседями выглядела тем, чем и являлась на самом деле: серией мелких набегов и стычек с редкими убитыми с обеих сторон, без всякой эпичности и демонизации врага. Колдовство, правда, рассказчик упоминал, но это вещь житейская, встречающаяся и в повседневной жизни. В общем, будь у Боре кожа посветлее да вместо набедренной повязки ватник и ушанка, ничем не отличался бы от тех «справных хозяев», которых доводилось видеть во время пребывания у бабки в деревне на каникулах. Там даже попадались такие же бегемотообразные индивиды.
Подтвердив ещё раз намерение совершить обмен посуды на поросёнка, я отправился к старосте. Здесь провёл времени совсем немного: перекусил в компании хозяина и нескольких наиболее доверенных из прихлебателей и выяснил, когда в очередной раз в наших краях появятся мои сородичи-сонаи. Оказалось, могут прийти, когда дожди прекратятся. А по срокам дождливый сезон должен закончиться через пару-тройку недель. Правда, тут же босс добавил, что иногда из Сонава никто вообще не приходит. Но вроде бы в этот сухой сезон они обещали быть. Оставалось только ждать.
В сезон дождей работа на полях почти затихла. В гончарной мастерской, пока с неба льёт не переставая, делать тоже особо нечего. Поэтому у меня было достаточно времени, чтобы основательно обдумать проблему антисанитарии. Из разговоров с Алкой и осмотра
