таврак посмотрел исподлобья, хмыкнул лукаво и добавил:
– Вино в буфете.
– И о чем ты только подумал, старый пень! – рассмеялся Рикард, зачерпнул ещё ковшом воды из ведра и выпил. – Хотя да, именно это со мной и произошло… только в… переносном смысле.
Он достал бутылку, плеснул оттуда вина прямо в ковш для воды и выпил залпом.
– Хм. Неудачный день? – пробормотал Альбукер, зажимая иглу зубами. – И что, кроме репьёв?
– Что? Меня обещали убить… Трижды за день. Я упал в коровьи ясли. Едва не сломал ногу и ребра. Потом мне ногу все-таки проткнули бариттой, за мной гнался мужик с вилами и свора собак. В итоге я лишился лошади, оружия, плаща, и меня огрели сковородой по голове. Дважды! Я едва не попался Тайной страже за убийство, которого не совершал. Но теперь очевидно, что в нём будут подозревать именно меня. А главное, что я потерял то, что искал много лет, и это у меня увели прямо из-под носа! И да, еще мне сапог прокусила собака. Думаешь, так проходит удачный день? – Рикард швырнул ковш на стол и стукнул ладонью по столешнице.
Он был зол. Нет, он всё еще был в ярости. И он даже не мог толком разобрать – на кого именно.
– И сколько их было?
– А вот это меня и удручает больше всего, что, вообще-то, она была одна.
– Баба? – Альбукер снова вытащил трубку изо рта, и было видно, что он удивлен.
– Я победил щенка Аркимбала после третьей атаки, а меня отделала сковородой какая-то баба! – воскликнул Рикард. – Послушай, Альбукер, тебе никогда не хотелось убить женщину? Так вот, чтобы по-настоящему?
На что старый таврак хмыкнул многозначительно и лаконично добавил:
– Всё зло от баб.
Глава 4. Ирдион
…восемьдесят восемь, восемьдесят девять…
Рука повисла плетью. Порванные связки? Возможно. И рана на плече от лезвия баритты, похоже глубокая, болит всё сильнее. Рубашка вся пропиталась кровью, и теперь каждое движение причиняло боль. Сделать бы перевязь, но не из чего. Хотя…
Кэтриона сняла ремень и притянула им руку к телу, боль стала не такой очевидной. Но боль это ничего, она умеет терпеть боль. Вот только мир крутился перед глазами тошнотворным клубком, сквозь который проглядывали сумрачные поля Дэйи. А это значит силы у неё на исходе.
Ночь сгущалась, и полоса заката исчезла, соединив чернотой небо и горы. Из моря поднимался Тур, сверкая серебряными рогами, и разгорался всё ярче, а за ним Лучница, гордо вскинув голову. Хотя здесь, на Побережье, звезды не такие яркие – в воздухе слишком много влаги.
Дорогу на юг преградили ворота, Кэтриона достала медальон:
– Именем Ирдиона, – и для неё открыли боковую дверь.
Она плотнее запахнулась плащ. Спасибо псу, на чьей лошади она сейчас едет, скатанный валиком плащ был приторочен к седлу – не стоит стражам видеть её разодранную и залитую кровью рубаху.
…сто двадцать шесть, сто двадцать
