церковь и сохранить ее догматы.
Однако дебаты в Лейпциге сломали последний барьер, который мешал проявлениям враждебности со стороны Рима. Лютер публично и безвозвратно объявил себя сторонником человека, осужденного церковными властями. Соответственно, он осуждал несовместимость между Библией и существующими церковными властями, между правдой, несомой словом Божьим, и ошибками, вытекающими из человеческой природы папских церковников.
К февралю 1520 года Лютер пошел дальше, чем допускал в Лейпциге. «Мы все гуситы, хотя и не знаем об этом, – писал он. – Святой Павел и святой Августин также были гуситами».
Теперь Лютер стал известным или, точнее, знаменитым человеком. Люди всегда охотно покупали то, что он печатал, поскольку Лютер открыл миру то, что тот хотел от него услышать. Хотя Лютер и не располагал достаточными доводами, но все же обладал великолепным даром полемиста. Его стиль отличает человека прямого, наносящего резкие удары, подкованного в Библии, развитого.
Своим все большим поклонникам Лютер направил ряд немецких и латинских памфлетов, они легко читаются, отличаются красотой выражений, хотя иногда резкого свойства. Именно благодаря своему языку Лютер и стал известен. «Мой нрав отличается горячностью, – писал он в 1520 году, – и мое перо легко разогревается».
Памфлеты Лютера могут быть возмутительными. В них часто повторяется одна и та же тема, и религиозный аспект явно преобладает над полемикой. Лютер нападал на папу, сосредоточившись на библейском учении и религиозном усердии. Он с одинаковой легкостью писал комментарий к «Посланию к галатам» или вступление к «Магнификату», проповедь, послание, утешающее страдающих. Лютер не видел никакого различия между высоким и низким стилем. У него была только одна цель – духовная и моральная Реформация христианского мира.
Естественно, что для человека, оказавшегося в глазах многих церковников еретиком и, следовательно, ощущавшего смертельную опасность, необходимо было представить свою деятельность как поединок с силами тьмы. Религиозные идеалы милости и справедливости заставили Лютера воспринимать христианскую душу как крепость Господа, осужденную и оскорбляемую армиями демонов.
Лютер пробивал собственный путь, страдая физически, преодолевая искушения. Однажды Лютер сравнил свою душу с гусем, выставленным в качестве приманки в яме с кольями. Со всех сторон он окружен волками, падающими в яму и погибающими на кольях.
Самый известный гимн Лютера, «Господь – наш оплот», выходит из самых глубин его сердца:
И если в этом мире правят дьяволы,
Только и ждущие, чтобы разорвать нас,
Мы не станем печалиться,
Равно как и не будем стремиться превзойти их.
Пусть порочный правитель
Смотрит мрачно, он, как и всегда,
Не нанесет никому вреда, только насмешкой,
Но почему – его участь известна,
И слово быстро убьет его.
