не любила свою фамилию. Особенно первые два слога. Как было бы хорошо, например, называться Смирновой, как Даша! Или Каретниковой, как староста. Или… Тереховой…
Обладатель привлекательной фамилии стоял рядом, освещая дверь, и Варя никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Руки дрожали, бородка ключа звякала о замок. И что за напасть такая с этими старинными замками!
– Бедолага, – сочувственно вздохнула Даша. – Совсем от болезни расклеилась.
Наконец замок поддался, и Варя шагнула внутрь большого гулкого зала. Маленькая группа двинулась следом. Скудный колеблющийся свет выхватывал из темноты предметы усадебного быта, а ночь ползла по пятам, как затаившийся враг. Эхо казалось живым, оно подстерегало каждое слово, и даже самое тихое уносило наверх и оттуда разбрасывало по стенам, с которых за нарушителями с осуждением следили темные глаза старинных портретов.
Говорить не хотелось. Даже болтушка Даша испуганно молчала, подавленная зловещими призраками мрачного помещения.
– Не представляю, как они здесь жили! Тут же страшно… – прошептала она, прижимаясь к Варе.
– При свечах, – сказал Родион. – И не зависели ни от какого электричества.
– Это сколько же надо было свечек!
– Зато гарантия.
Варя молчала. Сердце работало, как перегретый мотор. Было даже удивительно, что стук не отдается гулким эхом и двое спутников ничего не слышат.
Надо было начинать экскурсию, но на рот как будто повесили замок. Она вдруг с ужасом поняла, что ничего не помнит из того, что рассказывала посетителям мама.
Молчал и Родион. Он шел впереди с канделябром, и мягкие тапочки скрадывали звук шагов.
Вдруг он остановился, осветив стенд с оружием.
– А вот и еще одна гарантия! Защита и безопасность. Арсенал что надо.
– Это… сабли и ятаганы с турецкой войны. А пистолеты – с Отечественной восемьсот двенадцатого, – одним духом выпалила Варя. Ой! Неужели хоть что-то вспомнилось?!
– Заряжены? – деловито поинтересовался Родион.
– Н-не знаю, – снова стушевалась Варя. – По-моему, из них ни разу не стреляли.
– А.
В его голосе послышалось разочарование, и Варя готова была провалиться сквозь землю. Почему, ну почему все так плохо!
Они остановились около картины, на которой была нарисована гора из черепов.
– «Апофеоз войны», – вздохнула Варя. – Любимая картина моего папы. Нарисовал художник Василий Верещагин. Однажды он останавливался в имении.
– Надо же! Нам сегодня на МХК как раз про него рассказывали. И мы все черепушки в тетрадях рисовали! У меня даже заячья черепушка есть, потом покажу. А что такое апофеоз? – спросила Даша.
– Высшая точка. Ну, типа дальше уже некуда.
– А это подлинник или копия? – спросил Родион.
– Копия, – вздохнула Варя. – Подлинник хранится в Третьяковской галерее.
– А.
Ну
