кивнул Андрей. – А мне сказали…
– Плюнь! – посоветовал Дорошенко. – Плюнь и забудь, тут все кому не лень плетут разное, ты меня слушай. Со мной, хлопчик, не пропадешь. Но горя хватишь.
И он снова залился смехом.
– Да вы садитесь, – спохватился Андрей. – Сейчас я чего-нибудь быстренько…
– Ни-ни-ни, – замотал головой Дорошенко. – Ни быстренько, ни средненько. Собирайся-обувайся и пошли ко мне, буду тебя кормить и одевать. Кто из нас из Союза прибыл? Ты или я? Так шо – без всяких там марципанов. Как-никак я тебе начальство. Мафгум?
Андрей кивнул и улыбнулся. (Позже выяснилось, что слово «марципан» было излюбленным выражением Дорошенко – им он обозначал такие понятия, как «церемонии», «проблемы», «сложности» и ряд других, выражаемых обычно в офицерской среде матерными эквивалентами. За это Петр Семенович получил, естественно, соответствующую кличку – Марципан, которая очень подходила к его забавному внешнему облику.)
По дороге майор не переставая сыпал словами:
– Здесь шо главное? Хотя бы раз в день горячая пища! И – горячая жидкость, тот же чай, если супа нет. Это лязим[23] помнить. А всякая сухомятка, лимонада, – это сплошной муштамам[24].
Квартирка у Дорошенко оказалась маленькой, но чистой: холл, спальня, кухня и совмещенный санузел.
– Ну как? – спросил Петр Семенович, обводя свою квартиру довольным взглядом. – Хоромы! Ты б видел, в каких общагах мы с моей жинкой в Союзе жили… Жуть кошмарная, вспоминать на ночь не хочется – стенки тоненькие, фанерные, все слышно, ни потрахаться толком, ни поскандалить со своей бабой от души нельзя – соседи советами замучают… А ты женат?
– Женат, – кивнул Андрей, – но супруга в Москве осталась.
– Приедет?
– Нет, я же на год всего. Я практикант[25].
– Да, – сочувственно вздохнул Дорошенко. – То муштамам. Мужику без бабы плохо. Да и бабе тоже – они ж, если честно, тоже люди, заблядовать могут… Я, конечно, твою в виду не имею… А мужику так вообще тоска – я свою два месяца не видал, спать ложусь – одежную щетку под руку кладу.
– Зачем? – удивился Обнорский.
– Так ночью погладишь – вроде как она рядом.
И Дорошенко снова жизнерадостно захохотал.
Разговаривая, он успел в мгновение ока собрать на столе немудреную закусь, нарезать помидоры с луком и пожарить яичницу на сале. Посмотрев на стол, Петр Семенович задумался и искоса взглянул на Андрея.
– Грех, однако, с дороги-то не выпить… Да под такую закусь…
– Я сейчас, – вскочил Обнорский. – У меня…
– Сиди спокойно. Все имеется. Только так: то, шо мы тут с тобой выпиваем, – между нами. Тамам?
– Тамам, – улыбнулся Андрей.
Они выпили по первой и навалились на еду. Дорошенко продолжал
Надо, нужно (
Нехорошо (
К советским офицерам в некоторых странах разрешалось приезжать женам, но только в том случае, если срок командировки был более полутора лет. Все остальные вне зависимости от семейного положения считались холостяками и получали за это не полный оклад, а 80 процентов. Это дикое положение было отменено лишь в 1990 году.
