долгожданным гостям. Мэри уже стояла за его спиной, как будто тоже не спала, а ждала.
Из машины не торопясь выгружалась ночная команда: мужчина в военной фуражке и в штатском пальто, надетом на форму, женщина в кожаном пальто и в мужской, хотя и по-дамски заломленной, кепке, младший командир со служебной овчаркой на поводке.
– Господи, собака-то зачем, чего вынюхивать, – пробормотал Градов.
Младший командир знающим жестом просунул руку через штакетник, оттянул щеколду калитки, пустил собаку и проследовал за ней. Мужчина и женщина прошли вслед.
Не торопясь, они приближались, в точности как персонажи кошмара. Собака не отвлекалась на запахи леса, которые вскружили бы голову любому нормальному псу.
Борис Никитич обнял жену:
– Ну, вот видишь, и за мной все-таки приехали.
Урожденная Гудиашвили вспыхнула и затряслась в последней грузинской отчаянной ярости.
– Я не пущу их в мой дом! Иди, звони Калинину, Сталину, хоть черту лысому!
Борис Никитич поцеловал ее в щеку, погладил по плечу:
– Перестань, Мэри, милая! Судьбу не обманешь. В конце концов врачи и там нужны. Глядишь, и выдюжим. Если не будет конфискации, постарайся поскорее продать дачу и переехать к Галактиону, в Тифлис. А сейчас… там в кабинете, маленький баульчик… я приготовил на этот случай…
Трясучка оставила Мэри. Сгорбившись, она отшатнулась от мужа и прошептала:
– Я давно уже знала про этот баульчик и еще шерстяные носки тебе туда положила…
Внизу уже звонили в дверь, один раз, другой, третий, потом послышался резкий наглый стук кулаком и сапогом, крики: «Открывайте! Открывайте двери немедленно!» Градовский дом в панике просыпался. Залаял Пифагор, прошелестела Агаша, прогрохотали сверху ребята. Борис Никитич решительно прошел к дверям, еще в халате, но уже в брюках и ботинках.
– Кто же это, Борюшка, в такой-то час? – прошептала Агаша. – Али на операцию тебя опять потащут?
Он открыл дверь и поразился выразительности открывшихся перед ним лиц. Что угодно было в них, но только не безучастность. Казалось, что они еле сдерживаются, чтобы не завизжать от упоения жизнью. Это были не просто специалисты ночного дела, но явные энтузиасты и большие ценители своей неукоснительной и безжалостной власти. Единственным бесстрастным профессионалом в группе была сука одной с Пифагором породы, и, только глянув на нее, старый пес заскулил в тоске и, пятясь, стал отползать назад, пока не забрался в кухне под кушетку.
– Мы из НКВД, – сказал старшой в пальто. – У нас ордер на арест…
– Входите, – быстро проговорил Градов. – Я готов.
Много раз прорепетировав в уме эту сцену, он решил не выказывать никаких эмоций, как будто не с людьми имеет дело. Даже презрения к себе они от него не увидят. Как будто роботы-могильщики явились, а не живые существа.
Конец ознакомительного
