условного проводника я нагнал довольно быстро, но трогать не стал. Держался на расстоянии, продолжая идти по следу. Рассчитывал, что он приведет меня к камаджорам. И несколько раз находил подтверждения в виде дополнительных следов на маршруте. Помимо примятой травы, порванной паутины, сломанных веток и фантиков от батончиков встречались и специально оставленные хлебные крошки от Дедушки Лу. Обрывки ткани, а иногда и просто цветные нитки, которые наш африканский хипстер отрывал от своего не по району модного прикида.
– Эти папуасы тебе за шмот-то пояснят, – я пробурчал, когда нашел очки Дедушки Лу с одним разбитым глазом.
Через пару километров заросли расступились и открылся вид на небольшую долину с первыми признаками цивилизации. Где-то километр заросшего травой поля, потом накатанная дорога, а за ней стройные ряды банановой плантации. Я насчитал почти девяносто рядов вдоль, пока не сбился, и примерно столько же поперек. И сбился я даже не на середине.
К центру плантации вела грунтовка и там был просвет, в котором едва проглядывалось несколько крыш невысоких построек. Крупный резервуар для воды, склад с металлической крышей без стен, особняк, где жили владельцы и несколько мелких построек для работников и длинное здание, похожее на теплицу.
Мой беглец как раз подбегал к дороге, оставляя после себя широкий фарватер смятой травы. Забор у плантации отсутствовал, только что-то типа бордюра и то не для охраны, а формально границы очертить. Часовых я тоже не заметил, хотя несколько полуголых чернокожих женщин с белыми лицами собирали спелые бананы в большие плетеные корзины. А ближе к центру и постройкам в просвете между деревьями мелькало много черных пятен и шел легкий дымок от костра. Периодически с ветром доносились звуки очередной демонической молитвы.
Знал бы, что все будет так просто, прибил бы беглеца раньше, чтобы не настучал. Сейчас есть еще шанс достать его из «мосинки», но смысла нет. Так что будем исходить из того, что обо мне знают.
Я вернулся в лес и пошел вдоль поля, чтобы найти место, где бананы будут вплотную к лесу расти. Поглядывал на плантацию, ждал какой-то реакции и дождался. Застучали барабаны, звук песнопений усилился, а к светлому дыму примешался черный оттенок. Женщины перестали собирать урожай, побросали корзинки и скрылись где-то в районе построек. И все. В атаку толпой не ломанулись.
Либо ленивые, либо умные. Или беглец доходчиво объяснил, что у белого дяди есть огненная палка, которая издалека умеет убивать, и бежать через открытое поле не самая выигрышная позиция.
Я читал как-то про темные обычаи и древние обряды некоторых племен. Которые даже сейчас живут, как их предки сотни лет назад. Отвергают медицину, технику, отрезают детям половые органы, режут себя, как тот придурок с веткой в глазу. Делают губы бублики, жирафьи шеи, кошмарят животных, едят людей – только вот не во все верил. А теперь на фоне оживших мертвецов, как-то это и не странно. И единственное, что меня сейчас заботит, так это чтобы огнестрела
