возразил: «Про подчинение и обязательность – спите и видите только это! Что, если большинство не право, тогда как? И кто разрешит, кто прав, а кто нет? Взносы я тебе платил, рубль давал, ты не взяла, и нечего тень на плетень теперь наводить. Да и сама вон текст по напечатанному вычитала, не помнишь наизусть, стало быть, хотя и секретарь. А от меня требуешь!» «Нет, вы посмотрите, какой нахал, – Черемшина всплеснула руками, – вместо того, чтобы повиниться, взять на себя обязательства, что подобного больше не повторится, он еще и спорит! Ты, видимо, совсем не осознаешь серьезность своего положения? Вскоре состоится общее собрание. Я предлагаю вынести на него вопрос об исключении Жарова из рядов ВЛКСМ. Кто за?» – и аккуратно поставила вертикально кисть и предплечье, не отрывая локотка от стола. Жаров не стал дожидаться окончания экзекуции; он быстро встал, отодвинув от себя стул, резко повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Он успел увидеть, как другие члены комитета согласно поднимали руки. Дверь сильно хлопнула, но это не Александр её толкнул – сквозняк совершил свое дело. Но Жарова настиг крик из-за двери: «Еще и дверь нам сломать хочет, а взносов не платит!» Обида душила его: ладно бы за дело, а то надумано всё. И сразу выгоняют, причем все как один! Придя домой, он упал на диван и проспал до самого вечера.
Поднялся резко; и сразу – мысль: «Нужно выучить устав, хоть наизусть, и бить их же оружием». Купив на следующий день в книжном магазине требуемый экземпляр в красной обложке, Александр приступил к штудированию его содержимого. О предстоящей дате собрания Жарова предупредили заранее, сообщив, что его вопрос будет рассматриваться последним. Кабинет географии прибрали и начисто вымыли. Мало того, что он являлся одним из самых больших в школе, – в нем располагалась кафедра, с которой учитель вел уроки, а в сложившейся ситуации предстояло выступать докладчикам. Собрание началось; Жаров ждал в коридоре. Еще когда дверь оставалась открытой, он заметил, что учащихся-комсомольцев совсем немного, зато присутствовали все члены комитета, активисты, представители отдельных классов. Молодые учителя, состоящие ещё в ВЛКСМ, также принимали участие. За последней партой расположились два педагога, уже в возрасте, и завуч Антонина Михайловна. Когда дверь затворили, до Александра доносились лишь отдельные фразы, да он и не стремился их услышать – наоборот, отойдя подальше по коридору, достал устав и еще раз перечитал подчеркнутые карандашом абзацы. Дверь распахнулась. «Жаров, проходи», – пригласили его. Александр сунул книжечку во внутренний карман школьной куртки, шагнул в аудиторию, остановился у входа. «Присаживайся», – молодая учительница за первой партой в крайнем ряду, с любопытством, как показалось Александру, посмотрев на него, указала на свободное место рядом с собой. Секретарь собрания огласила: «Рассматривается дело комсомольца Жарова, докладчик – заместитель
