в Милане бывали дни, в течение которых приводились в исполнение до шести смертных приговоров путем обезглавливания, повешения, колесования или «гуманным» способом «без пролития крови», т. е. сжиганием заживо на костре. Это была эпоха, когда наказания осуществлялись даже не по принципу сурового архаического талиона, а по еще более жесткой логике: наказание значительно превышало степень вины и часто было несоразмерно преступлению. Пытки считались вполне допустимым атрибутом дознания, и даже среди отдельных философов существовали их сторонники. Так, Дидро утверждал, что пытки оправданы по отношению к разбойникам, убийцам, если нет иных способов узнать правду о преступлении и соучастниках. Мучения злодея, по его мнению, не идут ни в какое сравнение со страданиями невинных жертв преступления, а также тех, кто может пострадать в будущем от рук преступника, если не принять соответствующих мер.
На социальном фоне господства этих умонастроений, в 1764 г. выходит книга Беккариа «О преступлениях и наказаниях». Написанная живым, доступным для непосвященных языком, не обремененная глубокомысленными метафизическими рассуждениями, она привлекла к себе внимание ясно прослеживаемой логикой нового правопонимания, свободного от реликтов феодального изуверства. Спустя год после ее выхода французский философ Даламбер писал: «Нельзя быть ни более очарованным, ни более восхищенным этим произведением, чем это было со мной. Я давал его читать многим хорошим философам, и все они такого же мнения. Этой книги, несмотря на ее небольшой объем, достаточно, чтобы обеспечить автору бессмертное имя. Какая философия, какая истина, какая логика, какая определенность и вместе с тем сколько чувства и человеколюбия в его произведении!»
Принцип воздающей справедливости
Беккариа выступил сторонником общественно-договорной теории; с ней он связывал существование права государства на наказание граждан за совершенные преступления. Отдавая государству часть своей свободы, люди тем самым вручают ему мандат, позволяющий наказывать виновных ради восстановления справедливости, попранной преступниками. Вместе с тем никто не может быть назван преступником, пока не вынесен обвинительный приговор суда. До этого момента общество не должно лишать обвиняемого своего покровительства.
Наказание не должно быть ни слишком суровым, ни слишком мягким; оно тогда будет достигать своей цели, когда зло, связанное с ним, станет явно превышать выгоду, доставляемую преступлением. Мера наказания за каждое конкретное преступление устанавливается законом, и никто из судей не вправе превысить ее. Законодатели же должны руководствоваться принципом: чем значимее и важнее для общества нарушенное благо, тем суровее должно быть наказание. Цели наказаний заключаются в том, чтобы, во-первых, воспрепятствовать повторным преступлениям виновного, а во-вторых, удерживать других от аналогичных преступлений посредством наглядного примера неотвратимости воздаяния.
Философская
