смехом, в котором льётся горячее безумие. Свежий воздух обдал Михайло – на мгновение в глазах потемнело после удушливого жара на пиру. Князь огляделся, стоя на высоком крыльце. Двор был припорошен белым снегом и спокойно мерцал под светом от факелов и фонарей у ворот и во дворе.
Солнце ещё не взошло. Раннее морозное утро застыло в трепетном ожидании нового суетного дня, когда князь взошёл на крыльцо церкви, но ему не суждено было переступить порог. Михайло осенил себя крестным знамением, сзади послышались шаги, приглушённые снегом. Князь не успел схватиться за кинжал на поясе, как сталь вражеского клинка, припрятанного под плащом, пронзила Михайло под сердцем. Поворот клинка в ране, и удар в шею. С его губ сорвался отчаянный хрип, и ему вторил крик ужаса прихожан, обернувшихся во время службы.
Убийца вытер клинок об одежду князя и спрятал оружие в рукав. Никто не видел его лица под чёрным капюшоном, опущенным до самых глаз, а если бы кто и видел широкое лицо с неподвижными угрюмыми бровями, то ни за что бы не сознался. Чёрная фигура сошла с паперти, оставив тело князя прямо на пороге церкви, и исчезла в проулках московских дворов.
В тот же день под расписными сводами зала, ещё не остывшего от праздного веселья, царь восседал на троне, слушая своего приближённого, подперев рукой лицо.
– Хворостинин передал ваши речи и дары, государь, – доложил с поклоном мужчина в скромном облачении. – Басмановы вскоре прибудут в Слободу.
Мужчина говорил гудящим басом. По его раскрасневшемуся лицу казалось, что он только вернулся с мороза. Густые тёмно-русые волосы нависали над узкими глазами.
– А князь Репнин? – спросил царь, не давая договорить.
– Отделан, – коротко кивнул мужчина. – На пороге церкви.
Государь тяжело вздохнул, прикрыв глаза.
– Отдайте сорок рублей на помин души, – он отмахнулся медленным жестом.
Слуга удалился с поклоном, оставив государя наедине со своими тяжёлыми мыслями, которые не оставляли ни днём ни ночью.
Когда опускалась тьма, в каждом шорохе слышался заговорщицкий шёпот. Под холодным мерцанием далёких северных звёзд Иоанн лежал в своих покоях, не в силах совладать с теми страхами, что наполняли его сердце. Виски наливались тяжестью, тело ломило от усталости, но глаза, утомлённые в дневных трудах, не смыкались. Царь в немощном исступлении пялился на своды своей опочивальни в тревожном ожидании и трепетной надежде, когда же наконец придёт долгожданный покой.
Как и раньше, за порогом виднелись тени – полоса света, пробивающаяся под массивной дверью на тяжёлых стальных петлях, дрожала и прерывалась, точно прямо сейчас кто-то выжидает за дверью. Слышались голоса людей, которые говорили украдкой, тихо, монотонно бормоча что-то, скрываясь за дверьми. Стражники, денно и нощно сторожившие покои царя, божились, что нет никого у царских покоев. Это лишь сильнее смущало государя. Теперь он понимал, что эти тени охотятся лишь за
