Утром он проснулся и почувствовал, что достиг максимальных показателей роста своей личности. Почти во всем, кроме, пожалуй, личных отношений: в общении с Леночкой: не хватало ему в них искорки, такой, какую он замечал между своими родителями – для семьи он был, очевидно, не готов. Понимая это, он не торопился с решениями.
Лифт остановился, на верхней панели загорелся восьмой этаж, короткий звоночек прорезал тишину, перед тем как распахнуть двери. После расплывчатых силуэтов людей улицы, Арсений разглядел миловидность растерянного женского лица. Не решаясь войти, на пороге стояла рыжеволосая девушка, с зелеными, под цвет своей униформы, глазами. На нагрудном кармане ее куртки раскачивался бейджик «оператор уборки».
– Заходи, – пригласил ее Арсений, учтиво сделав шаг в сторону. – Лифт большой.
– Да, но у нас инструкции – «быть в здании невидимками». – Я, действительно, вам не помешаю?
– Что за анахронизм? Я не настолько закостенелый сноб, чтобы отказать симпатичной девушке в совместной поездке. В лифте. Можно не благодарить и «не выкать».
– Поехали, – еще раз пригласил Арсений, обведя рукой свободное место
Когда лифт продолжил движение он мельком стал разглядывать попутчицу, она ему понравилась сразу. Арсений никогда не оценивал женщин за богатый духовный мир, всегда глядя на лицо. Лицо женщины – особое зеркало, в котором, по его мнению, отражается мудрость природы. Даже женщины с пластикой не вызывали у него неприязни. Он смотрел на этот факт без предвзятости. Ведь смогла же дурнушка описать хирургу симпатичное личико, которое теперь на ней – вот оно, проявление поэтичности и привлекательности внутреннего мира.
Уборщица, стоящая рядом, была прекрасна и неожиданно стеснительна для своей красоты. Когда проехав два этажа, лифт остановился, его прекрасное видение стало ускользать, уступая место реальности: девушка поспешила за порог, на ходу забирая с собой и его раздумья о красоте. Арсений поторопился было к панели с кнопками, чтобы не мешкать и ускориться этажами выше, ведь его ждут задачи сложного дня. Только его движение получилось совсем неуклюжим, как неудачная мысль поспешно высказанная вслух. Жидкость из бумажного стаканчика с тихим бульканьем полилась вниз.
– Да что же за день сегодня такой?! Неуклюжий. И я в нем какой-то неуклюжий, – запричитал Арсений. – Какая то абсолютно детская неожиданность, – озадаченный произошедшим, он наконец оторвался от разглядывания полученных повреждений в броне педантичности, поднял голову и наткнулся на растерянность попутчицы: она еще не успела его покинуть и теперь невольно стала и причиной, и очевидицей. Было заметно, что она тоже ощущает неловкость. По выражению лица девушки можно было заметить, что есть у нее свое мнение на этот счет, которое она не торопиться высказывать.
Конец
