такого плана очевидны, достаточно было высказывания Тронше о том, что такие присяжные ничем не отличаются от судей, чтобы этот план не был принят. Но Тронше высказал еще ряд замечаний, в том числе он отметил, что при таком судопроизводстве юристы, количество которых в дистриктах и департаментах незначительно, будут одновременно востребованы и в качестве присяжных, и в качестве советников подсудимых и обвиняемых, что приведет к многочисленным злоупотреблениям.
Однако общей чертой проектов Сийеса и Дюпора являлось введение суда присяжных для дел гражданских. Это предложение было вполне логичным, если учитывать, что судебные порядки Англии во многом служили прообразом для нового судоустройства Франции.
31 марта 1790 года Учредительное собрание, по предложению Барера, предложившего решить сначала предварительные вопросы, которые бы облегчили создание судебной системы,[209] постановило, что оно обсудит и решит следующие вопросы:
1. Устанавливать ли суд присяжных?
2. Устанавливать ли суд присяжных в области уголовных и гражданских дел?
3. Правосудие будет отправляться постоянными трибуналами или судами присяжных?
4. Будет ли существовать несколько ступеней суда или лучше апелляцию отменить?
5. Судьи будут назначаться пожизненно или избираться на определенный срок?
6. Судьи будут избираться народом или назначаться королем?
7. Будет ли прокурор назначаться исключительно королем?
8. Будет ли существовать кассационный трибунал или высшие судьи?
9. Будут ли судить все дела одни и те же судьи или произойдет разделение судебной власти для дел коммерческих, административных, налогов и полиции?
10. Учреждать ли комитет, обязанный представлять Учредительному собранию работу по согласованию принципиальных положений гражданских и уголовных законов с порядком судопроизводства?[210]
В этом контексте и протекало обсуждение представленных проектов.
Ассамблея очень долго колебалась между проектом Дюпора и проектом конституционного комитета, озвученного Туре, который ограничивал вмешательство присяжных лишь уголовными делами. Он доказывал, что в гражданских делах вопросы факта, оставленные на рассмотрение присяжных, практически неотделимы от вопросов права, которые требуют применения профессиональных знаний судьи.
Ламет и Робеспьер требовали судов присяжных и по гражданским делам.[211] Дюпор, желая сохранить суд присяжных для гражданских дел, восприняв частично идею Сийеса, предложил составлять жюри в делах гражданских из юристов.
Проект Сийеса не выдержал долгого обсуждения, достаточно было одного замечания Туре о том, что жюри такого рода, которое было предложено Сийесом, имеет то же происхождение и те же предрассудки, что и судьи.[212] «Члены жюри месье аббата Сийеса не выполняют
Moniteur 30, 31 марта и 1 апреля 1790 года.
Carret. P. 22. (Декрет, фиксирующий порядок вопросов по судебной организации).
М. Робеспьер развил идею суда присяжных в своей речи от 7 апреля 1790 года (см.: Документы истории Великой французской революции / Под ред. А. В. Адо. М., 1990. С. 87–89). Робеспьер заявлял, рассуждая о свойствах суда присяжных: «Первое свойство состоит в том, что разделение суждения о факте и суждения о праве сделало бы решения гораздо достовернее и яснее, чем при той системе, где судья беспорядочно обсуждает и вопросы факта, и вопросы права, гораздо беспристрастнее во всех их частях, ибо тот, кто только применяет закон к чужому решению, не пытается склонить его к тому мнению, которое сложилось у него о спорном факте.
Второе свойство, еще более важное, состоит в том, что при таком порядке вещей, который я предлагаю, мы не увидим более, как постоянная корпорация, облеченная чрезмерной властью, воспринимает вследствие естественной человеческой слабости тот особый дух, дух высокомерия, гордости и деспотизма, который присущ всякой корпорации, облеченной большой властью. При одной только мысли о введении института присяжных меня перестает страшить по крайней мере опасность доверить людям свои самые дорогие интересы. Они по крайней мере поручены людям, равным мне, то есть простым гражданам, выбранным народом, которые скоро возвратятся в массы, где они сами будут подчинены той же самой власти, которую они только что осуществляли надо мной; порукой мне служат их религия, их интерес и тот дух справедливости, который характеризует людей в массе и который могут изменить одни лишь частные интересы; и если судья применит затем закон, каков бы он ни был, то я не опасаясь, что он осмелится раздражить общественное мнение полным несоответствием закона и факта, взывающего к его применению…»
Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 318–322.
