вернул чувство гордости. Что же касалось вторжения в соседние страны, то разве он не забирал лишь то, что принадлежало им по праву?
У подножия холма, там, где рельеф становился ровным, раскинулась рощица из лиственных деревьев: дубов и ясеней. Осень уже окрасила их в золотые цвета, а опавшие листья шуршали под ногами. В центре рощи находилась небольшая поляна, где они с Карлом в детстве устраивали лагерь. Карл всегда был заводилой в их играх: он с энтузиазмом устанавливал палатку и разводил костер, на котором они могли приготовить себе ужин. Магда помогала брату варить похлебку или печь картошку на углях, а он всегда руководил и поддерживал ее. После ужина они обычно лежали, смотрели на звезды, и Карл рассказывал ей разные истории. Позже, когда приходило время ложиться спать, он укладывал ее в их маленькую палатку, и они лежали рядом, слушая шорохи, которые издавали лесные животные снаружи. Пока Карл был рядом, Магда чувствовала, что с ней не случится ничего плохого.
Иногда брат предлагал ей позвать с собой кого-нибудь из друзей, и чаще всего она приглашала Лотту Кальман, дочь врача. У Лотты были каштановые волосы и ярко-голубые глаза цвета незабудок. Девочки отмечали день рождения в один день, и у них было много общих интересов, в том числе и любовь к походам.
Магда вспомнила об их с Лоттой путешествии, когда им обеим было по девять лет. Это случилось незадолго до того, как Карл уехал в Гейдельбергский университет. Он принес из дома гитару, и, приготовив ужин, они сидели под звездами и пели песни – но не националистические, которые навязывали им в гитлерюгенде, а норвежские и русские народные. Девочки хорошо провели время в те выходные. Несколько месяцев спустя, когда Магде исполнилось десять, ей сообщили, что теперь она достаточно большая, чтобы вступить в организацию «Юные девы». Предвкушая следующий поход в лес, она поспешила к Лотте и обнаружила ее плачущую в углу игровой площадки.
– Лотта, что случилось? – воскликнула Магда, обнимая подругу.
– А меня не примут, – всхлипывая, сказала та.
– О чем ты? Куда не примут?
– В «Юные девы»…
– Почему? – простодушно спросила Магда.
– Потому что я… я еврейка.
В первый вечер, когда произошла встреча их группы, Магда спросила их молодого лидера, фрейлейн Мюллер, почему ее подругу Лотту, у которой глаза были такими же голубыми, как у Гитлера, не приняли в их ряды. Магда до сих пор помнила, какое у фрейлейн было выражение лица, когда она услышала ее вопрос: это было одновременно и потрясение, и даже отвращение. «Потому что евреи находятся в самом низу расовой шкалы не арийцев», – в гневе ответила фрейлейн Мюллер. Тем же вечером она поговорила с Кете, когда та пришла забирать Магду. Ожидая возвращения домой и мучаясь чувством вины, Магда наблюдала за тем, как их молодой лидер с перекошенным от гнева лицом отчитывала ее мать. Та же, напротив, выглядела расстроенной и даже немного
