Полагаем, что единое уголовно-правовое понятие насилия выработать можно и нужно. Однако сделать это должен сам законодатель при конструировании уголовно-правовых норм. Это объясняется исключительностью уголовного права в охране прав граждан и государства, поэтому его нормы должны быть точно определены.
Следует согласиться с А. И. Сасиковым, который пишет: «В широком смысле слова под системой криминального насилия можно понимать всю совокупность насильственных посягательств и даже насильственные административные правонарушения. Вместе с тем система криминального насилия подразделяется на отдельные виды и группы преступлений, объединенных общими элементами генезиса, направленностью, мотивацией и другими общими чертами»[60].
А. В. Тюменев пишет: «В широком смысле насилие может быть отражено посредством указания в составе определенного преступления на насильственный характер действия (насилие, нанесение побоев и т. п.); на результат применения насилия (вред здоровью); на то и другое одновременно (убийство и, наконец, на признак, включающий по своему содержанию возможности применения насилия (нападение на граждан, при бандитизме). Понимание насилия в узком смысле связано с дифференциацией составов всех насильственных преступлений на группы»[61].
Таких групп, как он полагает, пять, а именно: насилие или угроза насилием; последствия в виде причинения вреда здоровью или смерти; насилие, которое именуется различными терминами в виде побоев, посягательства на жизнь и т. п.; насилие, которое посягает на честь, достоинство и деловую репутацию, оскорбление, клевета. В отдельную группу А. В. Тюменев выделяет составы преступлений, где преступное намерение достигается интеллектуальным насилием, в отличие от психического и физического (превышение власти и служебных полномочий, заведомо незаконный арест и задержание)[62].
С такой классификацией можно согласиться, однако этот автор не поясняет, что он имеет в виду, говоря, например, о «насилии при превышении власти и служебных полномочий». Он прав, считая, что насилие как элемент многих преступлений существенным образом влияет на квалификацию преступных деяний. Поэтому существует необходимость в точном определении общего понятия насилия в уголовном праве, а такового пока не выработано ни наукой, ни законодателем.
Мы не можем согласиться с Б. Г. Беляевым, который полагает: «Новый Уголовный кодекс достаточно последовательно проводит линию на максимальную точность своих предписаний. Лишь в единых случаях им допускается возможность расширительного (распространенного) толкования, – но только по логике самого закона»[63]. Наши исследования уголовного законодательства, судебной практики и научной литературы говорят об обратном, о чем нами будет сказано ниже. Понятийно-терминологическая культура законодателя отстает от современных требований. Можно только пожелать законодателю самому формулировать определения всех тех понятий, которые для данного (конкретного) закона конструктивно обязательны.
Там же. С. 289.
