я не успела ни испугаться, ни отдать хоть какой-то приказ… Да какое там! Я и спросить ничего не успела, как мне сунули Илюшу, к главному жрецу и жрице кинулись другие служащие храма, а наша компания тактично отошла в сторонку. А там и вовсе заторопилась на выход.
– С ними все будет в порядке, – шепнула мне принцесса. – Так всегда при благословлении одаренных детей. Жрец и жрица служат проводниками божественной силы. Пройдет день – и они восстановятся.
Неужели у меня появился личный проводник по магии и магическим процессам?
– Значит, о том, что Илиас одарен, теперь известно всем? – спросила я шепотом.
Но мне не успели ответить, герцог приблизился вплотную и довольно резко забрал из моих рук ребенка. Сыну-то он вреда не причинил, а меня ущипнул, гад.
И, конечно же, Илюша тут же завопил.
Вот ведь!
Еще и ворота нараспашку, и представление наследника народу должно пройти, а сын криком заходится… И что делать?
– Анастейзи, – обратилась ко мне принцесса и аккуратно взяла под ручку.
Я и так знала, что на представлении мать в стороночке стоит, но это не означало, что я спокойно стану наблюдать за тем, как надрывается мой сын.
– Вы же позволите себя так называть? Герцогу Его сиятельство Амадео все объяснит. И про Вашу связь с наследником тоже. Ваш муж более не позволит себе грубого обращения. А сейчас нельзя вмешиваться.
– Вы и про это знаете? – наверное, у меня волосы дыбом встали.
– Теперь – знаю точно, – тихо, но жестко ответила она. – Но раньше ничем помочь не могла.
– Меня не отношение мужа волнует. Что Вы имели в виду, говоря о связи?
– Не здесь, – качнула головой принцесса.
А я сделала глубокий вдох, подавляя желание вытрясти из этой девчонки все, что она знает, и отвернулась к спине герцога, который поднял над головой орущего ребенка.
Тебя бы, дятел, заставить долго и упорно орать, а потом еще в трех метрах над землей потрясти. Но рука нареченной матери держала меня крепко, и вырываться я не стала. В конце концов, это традиция.
Вместо этого я осмотрелась. Увидела слуг, которых в храм не пустили, людей, которые радостно гомонили, и детей, смотрящих на нас с надеждой, явно чудом и с боем пробившихся почти на глаза герцогской чете. Почти – потому что эти дети все равно далековато стояли.
Но выглядели они… Когда-то и я была одной из них. Ребенок войны, родившийся в сорок третьем и утративший мать в сорок четвертом…
Рыбак рыбака видит издалека. Это точно сироты. В таких вещах я не ошибаюсь. Слишком недетские взгляды. Волчата. Но в них все еще есть вера в чудо, в то, что они окажутся нужными кому-то.
– Пять, шесть, семь, – шептала я, пытаясь сосчитать этих детей. Все были разного возраста, самые мелкие стояли впереди, чуть постарше – нерушимой скалой за их спинами, – восемь…
– Идите, – принцесса отпустила мою руку, – муж зовет.
Настолько
