на пустыре, с кем общалась целую неделю и этот, что стоит напротив и зло сверкает глазами, словно два разных человека.
Но это ведь не так!
– Почему ты так изменился ко мне? – из последних сил выталкиваю из себя. Держать лицо и не показать, как внутри расщепляюсь на атомы, становится почти невозможно.
Матвей на секунду задумывается, а потом, растягивая губы в насмешливой улыбке, спрашивает:
– А с чего ты решила, что я хороший? Я вообще негодяй.
– Ты врешь, – бормочу в отчаянье, хотя здравый смысл, опираясь на все новые факты, указывает на обратное.
Наверно я придумала своего идеального Матвея и теперь так больно разочаровываться, поэтому до последнего хватаюсь за иллюзии, не желая принимать действительность.
Он, больше ничего не говоря, уходит.
– Я чувствую это, – в отчаянье кидаю ему вдогонку, собирая удивленные взгляды проходящих ребят.
Парень, не оборачиваясь, продолжает удаляться от меня, а я, зависнув, провожаю глазами его фигуру, пока, не очнувшись и не осознав, что веду себя как полная дура, не сбегаю от всех в туалет.
До конца перемены пытаюсь собрать себя воедино и не пролить ни одной слезинки. Возвращаться в класс заплаканной – это дать Яне и ее злобным подружкам повод посплетничать и поиздеваться надо мной, а я не в том положении, чтобы позволить себе подобную роскошь.
– Алабина.
Чувствую толчок в спину.
Оборачиваюсь. Майя указывает глазами на учителя.
– К доске.
На автопилоте поднимаюсь и выхожу.
Юлия Олеговна задает вопросы, и я сквозь дебри своего расстроенного сознания пытаюсь отыскать ответы, которые я теоретически знаю.
– А теперь прочти нам стихотворение.
Начинаю произносить заученные строчки Марины Цветаевой, а сама даже не замечаю, что с каждым словом мой взгляд все ближе подбирается к месту, где сидит Матвей. Только уперевшись в него и увидев отрешенное лицо парня, устремленное куда-то в окно, я прихожу в себя и опускаю глаза в пол. Это самое безопасное для них место.
– Имя твое – ах, нельзя! –
Имя твое – поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое – поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим – сон глубок. – завершаю я и жду, когда меня помилуют и отпустят с эшафота.
– Неплохо, – получаю скупую похвалу и буквально вместе со звонком возвращаюсь на свое место.
Матвей, как и прошлые перемены, уходит из класса вместе со звонком, словно дышать одним воздухом со мной в помещении ему противно. Пытаюсь не обращать на это внимания и медленно, чтобы успокоиться и заодно убить время большой перемены, складываю в рюкзак свои вещи.
– Пойдем вместе в столовую, – слышу за спиной голос Егора.
Оборачиваюсь. Парень смотрит на меня взглядом преданной собаки, которая умрет, если ей откажут, вот только он на
